Что скрывают братские могилы в Тверской области?

Приближается очередной юбилей Победы. Опять внимание властей всех уровней будет приковано к воинским захоронениям, и на их восстановление выделят достаточное количество ресурсов. Однако вопрос не так прост и однозначен, как может показаться на первый взгляд.

Два пристанища одного бойца

В действительности поисковые отряды и местные администрации при поиске, эксгумации, установлении родственников пропавших бойцов сталкиваются с серьезными системными проблемами по части достоверности информации. Проблема возникла не на пустом месте и тянется еще с cоветских времен.

Свежий пример: перенос воинского захоронения в сельском поселении Эммаус, из деревни Смолино. На каждое захоронение существует так называемая легенда – описание, сколько бойцов там захоронено и другие установленные сведения. На данное захоронение легенд оказалось две… Разных.

По документам (той же легенде) в братской могиле лежит 154 человека. На захоронении этой информации нет. При эксгумации обнаружены останки лишь 104. Найдено шесть солдатских медальонов, из них один читаемый, а также останки трех санитарок, информации о которых в легенде также нет. Получается, там лежали военнослужащие из трех рот – в каждой роте по санитарке. Они нигде в картотеке не числятся. Их там быть не должно…

Как говорят представители регионального поискового объединения «Научно-исторический военно-патриотический центр «Подвиг» (единый координатор движения поисковиков в нашем регионе, объединяющий 42 отряда и являющийся уполномоченной организацией в Тверской области по проведению поисковых работ), такие случаи – обычная практика.

– Поднимаешь яму, восстанавливаешь всех бойцов, ищешь родственников, – рассказывает руководитель центра «Подвиг» Сергей Титков, за плечами которого десятки лет поисковой работы, – а потом оказывается, что эти бойцы уже захоронены километров за 20-30 в братской могиле и их имена выбиты на мемориальной плите. Получается такая путаница: они «захоронены» в той могиле, где зарегистрированы, а мы их находим в другом месте, идентифицируем имена и хороним уже по-настоящему в другой могиле, но только безымянными. Если же их хоронить в той могиле, где они числятся по документам, то нужно выяснять, кто там на самом деле лежит…

Как вспоминает Сергей Вадимович, в Старицком районе на границе с Торжком подняли бойца из Сибири, нашли родственников, пригласили их на перезахоронение… В центр «Подвиг» присылают письмо: родственники уже пять лет ездят к прадеду на братскую могилу в Погорелое Городище, где он покоится по всем документам. По прямой это 150 км от места, где его на самом деле нашли. Получается, две могилы у бойца – настоящая и мифическая, зато официальная.

Липовый паспорт и вопрос военнопленных

– Иногда в паспорт вносят дополнительные имена, вообще не зная, боец там или нет, – делится Сергей Титков. – Допустим, в деревне N стоит памятник, там выбито сто имен. Родственники по открытой базе данных «Мемориал» находят информацию, что прадед погиб и похоронен в братской могиле, находящейся в 300 метрах от деревни N. Они звонят в область и говорят, что прадед по документам погиб там, а на мемориале в деревне его нет. И «умные люди» говорят, давайте, мол, внесем его на мемориальную табличку, чтобы потомки могли ездить, цветы оставлять… Проходит год-два-пять, поисковики находят бойца, а он уже «захоронен».

–Таких нестыковок полно в «Книге Памяти» любого региона, – добавляет Николай Афонин, командир поискового отряда «Память 6-й роты ВДВ». – По одним документам боец погиб в один день, по другим данным – в другой.

Помимо паспортизации сегодня идет процесс увековечения памяти умерших в немецком плену. У поисковиков есть принцип: если человек находился в плену и нет доказательств, что он не предатель, не сам сдался в плен, то он считается изменником Родины. На деле же при восстановлении списков умерших в плену не всегда разбираются, как человек туда попал, что он там делал.

– У немцев помимо карточки учета военнопленного есть еще карточка учета, как человек попал в плен: добровольно сдался, взят раненым при окружении… Напротив некоторых фамилий стоит «умер», «расстрелян» по такому-то приказу. Если расстрелян, то можно увековечить, потому что просто так немцы не «пускали в расход»,– отмечает Сергей Вадимович.

Здесь есть тонкий момент. Если выяснится, что боец погиб, сражаясь за Родину (а не пропал без вести), то государство должно выплатить семье определенную сумму денег. Самое интересное, что эта норма до сих пор действует – для этих целей существует полевое учреждение «Красноармейское» Центрального банка РФ. К концу войны, по некоторым источникам, в Госбанке СССР находились невостребованные вклады на сумму более 3 млрд рублей! А вот вернуть деньги погибших солдат за без малого 70 лет удалось лишь единицам. Что касается компенсационных выплат, то по Тверской области прецеденты поисковикам неизвестны. Одна из сложностей состоит в том, что нужно доказать родство. А это делается с помощью недешевого анализа ДНК.

Скрытые потери и новостройки на костях 

– Если на захоронении нет имен, нужно либо оставлять могилу безымянной, либо работать с архивами, выяснять, лежат ли там останки, проводить эксгумацию, пересчитывать их, искать солдатские медальоны – это позволит установить истинную картину. И делать крупные мемориалы, перенося захоронения, оставляя на местах памятные объекты, – высказывает свою позицию Николай Афонин. – Бум по установлению обелисков относится к концу 1950-х годов. С тех пор они так и стоят. Гораздо честнее было бы поставить памятники неизвестному солдату, как в Москве. К тому же долгое время у нас была политика по принципу “скрыть потери”, даже уничтожались учетные карточки.

– Скрытые потери делались постоянно, – утверждает Сергей Титков. – В конце 1980-х мы подняли воронку на Кольцевой дороге в районе Старицкого шоссе. Там было 80 с лишним бойцов, и год у нас были проблемы с их перезахоронением. Выяснилось, что это ополченцы, которых послали как заградотряд, чтобы наши войска как-то успели закрепиться на другой стороне Волги перед наступавшим на город Калинин противником. Ополченцы все полегли, местные жители собрали их в воронку. Мы стали ее поднимать… А кого тут хоронить, где тут солдаты, они все были в гражданской одежде и без документов! И вот пока мы не нашли документы, подтверждающие, что это ополчение, а не бандиты какие-то, перезахоронить их не разрешали… По закону все верно, ведь в работе поисковиков действует непреложное правило – доверяй, но проверяй. Только досконально отработав с документами, можно выдавать информацию, иначе наступает путаница и фальсификация.

– Если в настоящее время не провести работу по воинским захоронениям и мемориальным объектам, связанным с Великой Отечественной, мы все потеряем. Самому молодому ветерану в России на данный момент 80 лет. Сейчас все зарастет, сравняют с землей, дачи построят, – подытоживает Николай Афонин.

К слову, о дачах. На шоссе в Рябеево (в этом районе шли ожесточенные бои), где, как известно, расположены элитные поселки тверского загородного жилья, только один хозяин престижного участка обратился в центр «Подвиг» и попросил обследовать территорию, где он будет строить дом. Там поисковики подняли останки погибшего бойца с документами.

Кстати, по федеральному законодательству в боевых районах положено сначала обследовать территорию, предназначенную под застройку. В настоящее время со специалистами центра «Подвиг» заключается договор на работы по территории прохождения скоростной трассы Москва – Санкт-Петербург. И так должно быть на всех объектах застройки в боевых районах…

Послесловие

У братских могил нет заплаканных вдов –
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого легче?..

Эти строчки Владимира Семеновича, похоже, приобретают в наше время иной смысл. В конце концов, если российское общество ставит себе цель узнать максимальную правду о Великой Отечественной войне, то начинать нужно именно с тех, кто ее ковал – собственными жизнями в беспощадной мясорубке. И нужно прекратить себя обманывать, что все поколения нынешних россиян осознают значимость истины и самого факта войны, что она является для всех россиян священной, безусловной ценностью. А как можно быть честным перед самим собой, если на наших глазах идут масштабные фальсификации не только в Интернете, но и на страницах учебников истории и на полях сражений, где история впитывается через пальцы, кожу рук?..

Комментарий 

Валерий Смирнов, член Общественной палаты Тверской области:

–У нас в регионе насчитывается более 340 только так называемых массовых воинских захоронений. Всего же на данный момент при сравнении различных источников мы смогли выявить 1030 «уникальных объектов».
Если системно и добросовестно подходить к проблеме, то нужно создать единую сводную базу данных. Сейчас можно сформировать перечень «уникальных объектов», но ни в коем случае нельзя указывать непроверенные по численности списки бойцов, непроверенные имена.
В настоящее время мы поддерживаем проект «Связь поколений», в котором самое активное участие принимают члены поисковых отрядов регионального поискового движения.
Дело в том, что данные военкоматов говорят одно, у местной администрации – другая информация, у Минобороны – третья, у местных жителей – четвертая… Вот какую базу брать за основу?

Проект активно поддерживается органами исполнительной и законодательной власти региона, бизнес-сообществом. Уже многое сделано, однако еще больше предстоит сделать.