90 лет исполнилось тверскому писателю Евгению Борисову
Литератор плоть от плоти Твери…
Когда иду по Трёхсвятской, то нередко встречаю Евгения Ивановича, который просто прогуливается по городу, в котором родился и прожил всю жизнь. Здесь, на Трёхсвятской, он и живёт вместе со своей женой, народной артисткой России Наиной Хониной. И о чём бы не заходил у нас разговор, в конце концов речь заходит о тверской культуре, о том, что в ней происходит интересного, что волнует. Евгений Борисов – человек из плеяды талантливых журналистов и писателей, которые вопиялись в Калинине в самом начале оттепели, в середине 50-х годов. Среди них были Андрей Дементьев, Алексей Пьянов, Дмитрий Званцев, Юрий Пономарёв, Александр Гевелинг.
Кто-то из них уехал покорять Москву, другие, как Евгений Иванович, остались в родном городе. На мою долю выпало снять про Евгения Борисова фильм, несколько раз обстоятельно беседовать с ним для тверской прессы. Это всегда было крайне интересно. Фрагмент одной из таких бесед я и хочу предложить вашему вниманию.
«ПОТОМУ ЧТО ЛЮБЛЮ ВОЗВРАЩАТЬСЯ ДОМОЙ…»
Евгений Борисов плоть от плоти Твери. Здесь он родился, здесь провёл всю жизнь. Этот город живёт во многих его книгах, которые удостоены Пушкинской премии. И наш разговор в первую очередь был о его связях с Тверью, о его детстве и юности, о родных и друзьях.
– Евгений Иванович, на ваше детство пришлась Великая Отечественная война. Она застала вас в Андреаполе, куда годом раньше вашего отца перевели на работу. Какими глазами увидел её начало шестилетний мальчишка?
– В каждой семье, наверное, живут такие истории. Кому-то расскажешь – не поверят. Посчитают, что это выдумка, что в жизни, мол, и не такие совпадения бывают! Но что было, то было… Накануне к нам в окно залетела ласточка. Как её угораздило, до сих пор понять не могу. Весь день мы вдвоём с матерью пытались выселить её из дома. Не тут-то было! Вечером с работы вернулся отец, а она летает под потолком, цепляется за занавески. «Не к добру все это! – сказала мать. – Птица в дом – хозяева из дому».
Отец рассердился на неё, посоветовал выкинуть из головы эти предрассудки. Но странное предчувствие надвигающейся тревоги, похоже, коснулось и его. Возможно, на это у него были и другие причины. Три дня, до самого воскресенья, несчастная птица металась по дому, словно не замечая настежь раскрытых окон. И в то воскресное утро, отправляясь вдвоём с матерью на базар, мы оставили окна открытыми: захочет – улетит.
Помню, мы проходили мимо дома, в открытом окне которого, на подоконнике, стоял репродуктор – такая чёрная плоская тарелка. Кто-то говорил в ней мужским голосом. О чём, я не понял, потому что тарелка сильно дребезжала. Но люди, которые шли, как и мы, на базар, почему-то останавливались и, замирая, слушали радио. Мы тоже остановились. И тут я услышал это слово – война.
До базара мы не дошли, повернули домой. Отца дома не было и на работе, в райкоме, куда непрестанно названивала мать, телефон не отвечал.
В этой растерянности, в ожидании, когда вернётся отец, мы не сразу заметили, что ласточки в доме нет. Она улетела. Отец вернулся поздно, на нём лица не было. А ласточка так и не вернулась.
– Вы учились в одной из самых знаменитых тверских школ – шестой, гвардейской, как её называли. Один из ваших одноклассников, с кем гоняли в футбол, был Станислав Шаталин, ставший известным академиком. Знаю, что, кроме футбола, вас связывала многолетняя дружба.
– Действительно, началось всё с футбола. И со школы, конечно. Через много лет при очередной встрече, вспоминая те годы, мой друг, уже ставший к тому времени академиком, одним из авторов небезызвестной программы «500 дней», признался: «Школьный период в моей жизни – это как золотой век, и спасибо нашей дружбе, что она продлевает его. Нашей школе спасибо, «шестой гвардейской», как мы называли её. И, конечно, учителям».
Вспомнили Лидию Васильевну Покровскую, нашу строгую математичку, литератора Николая Николаевича Лулакова, Петра Васильевича Бурова, моего классного руководителя… Из тех, кто в разное время учил нас, они – самые-самые. То, что они дали нам, – это на всю жизнь.
– В юности вы серьёзно занимались спортом, были чемпионом области по тройному прыжку. Потом совершили удачный «прыжок» в журналистику, а потом и в литературу.
– Хотите узнать, как я «допрыгался» до жизни такой? Воистину, нет худа без добра. Из лёгкой атлетики «помогла» уйти спортивная травма. Хотя ещё долгое время меня преследовал один и тот же сон: я прыгаю в длину, лечу над прыжковой ямой, а её не хватает. Она короче, чем мой прыжок… Удивительное ощущение! Но, наверное, всему своё время.
А к сочинительству тянуло давно, ещё со школы. Кстати, то сочинение на свободную тему – о Сталине, который нас «вырастил на верность народу», – я умудрился написать стихами. Четыре или пять страничек стихов. Весной 52-го года я отправил своё «нетленное» творение в Москву, в приёмную комиссию Литературного институт имени Горького. Ответ пришёл в середине лета. До последней минуты, распечатывая пакет, наивно тешил себя надеждой, что моя «глубоко эмоциональная, убедительная» песнь о вожде всех народов смогла «убедить» членов приёмной комиссии. Не убедила. Наверное, в Москве, в литинституте, как и во всём Союзе советских писателей, в ту пору своих Джамбулов хватало.
Интервью с Евгением Борисовым в видеоформате вы можете посмотреть здесь.
А к «суровой прозе» потянуло уже в молодёжной газете «Смена», куда я пришёл в 1958 году. Это была пора моих первых и, пожалуй, самых главных открытий, к которым рано или поздно приходит человек, блуждающий в поисках самого себя. Так на страницах «Смены» появился мой первый рассказа «Самые тёплые звёзды» – о судьбе шестилетнего мальчишки, которого война выгнала из родного дома. Сколько таких, как он, мыкалось тогда по вокзалам, теплушкам, по чужим углам… Мой первый литературный герой – оттуда, из военного детства, из голодухи, из мордовской деревни Луховка, где приютилась наша «вакуированная» семья. Название этого рассказа я, не задумываясь, дал своей первой книге, вышедшей в свет в 1973 году.
– В конце 50-х в Калинине образовался круг молодых талантливых ребят – журналистов, писателей, художников. Юрий Пономарёв, Дмитрий Званцев, Андрей Дементьев, Алексей Пьянов, Всеволод Солодов – это круг ваших друзей. Что объединяло вас тогда? Какой след в вашей памяти оставили эти люди?
– Помните, у Пушкина: «Была пора: наш праздник молодой сиял, шумел и розами венчался, и с песнями бокалов звон мешался, и тесною сидели мы толпой…». Наверное, так и было. Это – от молодости. И от тщеславно-бескорыстного желания, свойственного всем творческим людям: в чём-то перещеголять, обогнать друг друга, ярче заявить о себе – очередной газетной публикацией, новыми стихами, остроумным розыгрышем… Розами нас не венчали, а всё остальное было. И дружеские пирушки, и песни со звоном бокалов… Правда, «ёмкости» мы предпочитали другие.
Увы, одних уж нет, а те далече… Но каждый свой след оставил. Думаю, не только в моей памяти. Не будь Саши Гевелинга, возможно, кто-то другой сочинил бы слова, увековеченные в металле на обелиске Победы. Но это были бы другие слова. Без Юрия Пономарёва, моего первого наставника на журналистском поприще, впоследствии корреспондента ТАСС во Франции, я не узнал бы Парижа и не написал бы повести «Юрьев день». А без «Пушкинианы» Лёши Пьянова мы лишились бы многих удивительных рассказов о жизни великого поэта в нашем крае. Живописные полотна Севы Солодова учили нас смотреть на мир глазами этого светлого художника. На острых публикациях Дмитрия Званцева воспиталось не одно поколение тверских журналистов. И слова гимна для нашей области губернатор, вполне возможно, заказал бы не Андрею Дементьеву, а кому-то другому. А зачем нам другие, когда у нас свои есть. Есть и будут.
– Евгений Иванович, вы коренной житель Твери, все важнейшие события вашей жизни связаны с этим городом. Никогда не хотелось уехать куда-нибудь? В Москву, например, вслед за вашими друзьями? Или пословица «где родился, там и пригодился» – это про вас?
– Пожалуй, про меня. Признаться, по молодости тянуло куда-то. И уезжал. Подолгу жил на спортивных сборах. Мотался по командировкам, бывал за границей… А через неделю-другую всё равно тянуло домой. Как кулика на своё болото. Кому я здесь пригодился? Прежде всего – самому себе. Здесь мои корни, моя семья, мой дом, – одним словом. Наверное, это главное. Много лет назад, когда ещё сочинялись стихи, я написал: «Города, города… Сколько их, не припомню я! Но из всех городов есть один – самый мой! Я люблю уезжать в города незнакомые, Потому что люблю возвращаться домой».
На фото – писатель Евгений Борисов с супругой, народной артисткой России Наиной Хониной. Уточним, что 7 марта Наине Владимировне присвоили звание почётного гражданина Тверской области. Об этом сообщили на торжественном мероприятии в преддверии Международного женского дня в большом зале регионального правительства. Церемония прошла под руководством губернатора Тверской области Игоря Рудени. Уточним, что и Евгений Борисов является почётным гражданином Тверской области.
Текст – Андрей Ульянов.
КОММЕНТАРИИ 0 Войти