90 лет со дня рождения министра культуры СССР Василия Захарова
Министр культуры из-под Фирово.
Все мы помним о нашей землячке Екатерине Фурцевой, которая достаточно долгий срок была министром культуры СССР. Однако она не единственная уроженка Тверской области, кто был в этой должности. В течение 4 лет этот пост занимал Василий Захаров, который родился в деревне Хриплы в Фировском районе.
Он окончил экономический факультет Ленинградского государственного университета. Преподавал в Ленинградском технологическом институте имени Ленсовета. Затем началась его политическая карьера. Василий Георгиевич руководит лекторской группой отдела пропаганды и агитации Ленинградского обкома КПСС, затем становится заведующим отделом пропаганды и агитации областного комитета.
С 1978 по1983 год Василий Захаров – секретарь Ленинградского обкома КПСС, который курирует культуру города на Неве. В 1983 году он уезжает в Москву. В 1986 году Василий Захаров становится министром культуры СССР. Время было крайне непростое, перестроечное, когда культура начинала выходить из-под полной опеки государства. Так что 4 года на этом посту были для нашего земляка крайне непростыми. Василий Георгиевич прожил долгую жизнь. Он умер в октябре прошлого года на 90-году жизни.
Сам он о своей богатой биографии рассказал в книгах «От Смольного до Правительства СССР: записки министра культуры СССР» и «Культура и власть: записки министра культуры СССР». Не отказывал он в интервью и журналистам, которые интересовались и ленинградским, и московским периодами его жизни. Мы предлагаем вам отрывки из интервью, которое брал Дмитрий Волин. Полностью оно было опубликовано на сайте kremlinhill.com. В нём Василий Захаров рассказывает, как ему работалось в Ленинградском обкоме КПСС при первом секретаре Григории Романове.
Текст интервью:
Культура и наука в романовскую эпоху
– Десять лет вам довелось работать в Смольном под руководством Григория Романова. Вы курировали культуру. Как глава Ленинградского обкома относился к Георгию Товстоногову, Дмитрию Лихачёву, Аркадию Райкину? Все они считали, что первое лицо города их чем-то обделил или обидел.
– Я не сторонник однозначных ответов. Вот этот – под святцы готов, а этот – злодей. Каждый крупный руководитель – разноцветный, и поэтому Романов – сложная фигура. Он десять с лишним лет руководил Ленинградским обкомом, оставил хозяйство в хорошем состоянии. Ленинград шёл в авангарде некоторых явлений. Планы социально-экономического развития городов и отдельных отраслей были сделаны в Ленинграде, а потом одобрены руководством страны. Крупные научно-производственные объединения возникли в Ленинграде. Я не говорю уже о судостроении и оборонке. И танк великолепный, и трактор Т-700 были созданы на Кировском заводе. Подводные лодки, все ледоколы строились только в Ленинграде.
И сельское хозяйство высокоэффективное было. Удои даже больше, чем в большинстве прибалтийских республик, а там они были выдающиеся. В этом отношении Романов немало сделал.
Сам он оборонщик, на Кировском заводе работал, в конструкторском бюро, лелеял эту отрасль. Но культуру не знал. Человек, который в ней не разбирается, да ещё и с определенным гонором – это всегда опасная фигура для этого вида деятельности. Поэтому у меня с ним были очень сложные отношения. С любым, кто занимался культурой, наукой, образованием у него всегда были сложности. Со мной особенно, потому что я и до прихода в Смольный знал и Товстоногова, и к Райкину на концерты ходил.
– А почему, например, он не любил главного режиссёра БДТ Георгия Товстоногова?
– Приходит Товстоногов, тут же мне звонит Романов. Ему, видимо, охрана докладывала:
– Василий Георгиевич.
– Да.
– Что ты этих с улицы принимаешь?
– Как с улицы? Товстоногов у меня был.
– Я знаю Товстоногова. Он же антисоветчик.
БДТ при Товстоногове знаменит был хотя бы потому, что как только там случалась премьера, мне звонили из правительства и из ЦК.
– Забронируйте нам билеты.
– Я растяну зал что ли?
– Да мы за деньги.
– Мест не будет.
У БДТ не было никогда такой славы, как при Товстоногове. Когда мы приходили с супругой в БДТ до него, зал мог быть заполнен едва ли на треть.
– Но почему Романов так к нему относился?
– Я спрашивал его:
– Григорий Васильевич, почему вы так относитесь к Товстоногову? Он несёт славу не только БДТ, но и всему Ленинграду.
– Он несёт всякую ахинею.
– Григорий Васильевич, вы когда последний раз были в БДТ?
– Я уже не помню, не хочу и не пойду, и принимать его не буду. Когда Товстоногов был депутатом Верховного совета, мы в обеденный перерыв пошли гулять вокруг Кремля. Так он такую ахинею нёс.
– А что за ахинею?
– Он больше критиковал, чем делал.
– За дело критиковал или нет?
– Это не его дело.
Романов был очень самолюбивым. Но самолюбие при отсутствии культурной подготовки – это беда.
Повторюсь, любой крупный руководитель – это человек в полоску. Романов был из Новгородской области, родился в деревне. Воевал, ранен был под Ленинградом и много сделал для города. Но когда дело касалось культуры, ему нравились только те, кто кричал со сцены «Слава Советскому Союзу, ура КПСС!» Товстоногов этого не делал. Я Романову пытался объяснить, что нужно смотреть не на слова, а на дела. На это он отвечал: «Ничего ты не знаешь!».
Ошибся Райкин
– А к нашему выдающемуся сатирику Аркадию Райкину как относился Романов?
– Райкин – это критикан, считал Романов.
– А Райкин у тебя был…
– Был! А что?
Я пытаюсь его вразумить: «Григорий Васильевич, Райкин – и Герой Соцтруда, и народный артист СССР. Вы взяли бы и написали «против», когда голосуют члены президиума Верховного совета при присвоении». Не написал! А Райкин мне прямо и откровенно – я в очень хороших отношениях был с ним, он ко мне раз в два месяца, не реже, приходил. И Райкин мне сказал: «Ты уж извини, Василий Георгиевич, Романов меня не принимает, что я пойду инструктору рассказывать – мы с тобой поговорим». Последний раз он пришёл ко мне сообщить, что принял решение переехать в Москву:
– Я пришёл проститься.
– Как проститься? Вы что?
– Я был у Леонида Ильича…
В годы войны Райкину очень помог секретарь Днепропетровского обкома партии Леонид Брежнев. Когда немец стал наступать на Украину, Райкин понял, что ему конец придёт, потому что его театр был наполовину еврейским. Точнее, еврейским я его не назову, но евреи там работали, прекрасные люди, прекрасные артисты. А уехать нельзя, потому что оттуда только раненых увозили. Райкин пробился к Брежневу и сказал, что полтеатра немедленно повесят. И добился, чтобы их подсадили в какой-то санитарный поезд и весь театр вывезли.
Однажды Брежнев спросил Райкина, как он живёт. Райкин ответил, что плохо, что он пожилой человек, а мотается по стране. Тогда Леонид Ильич предложил ему перебраться в Москву, пообещал квартиру, поручил переделать кинотеатр в театр «Сатирикон».
Когда мы прощались, я сказал:
Аркадий Исаакович, ты в Прибалтике вырос и учился, но кем ты там был? Никем. Ленинград тебе дал, во-первых, театр хороший. Во-вторых, здесь ты получил народного артиста, Героя Соцтруда.
– Так причём здесь Романов-то?
– При Романове ты все получил.
– Он даже не принял меня. Знаешь что, Василий Георгиевич, мы с тобой в хороших отношениях, я тебе откровенно скажу. Вот умру я, театр моим именем назовут? Думаю, что нет. Костя, мой сын, работает в Москве сейчас. Если он будет работать хорошо, его директором или художественным руководителем сделают? Нет, не сделают. А в Москве сделают.
Потом я в книжке написал: «Ошибся опять Райкин». Потому что и театр в Ленинграде назвали его именем, и Костя театр получил.
КОММЕНТАРИИ 0 Войти