Небесный репортаж: в тверской санавиации работает врач, который помог Путину

Наблюдая за работой воздушной скорой помощи, корреспондент Tverigrad.ru убедился в том, что и на высоте врачи, как говорится, на высоте.

Самая скорая помощь из доступных для Тверской области – санитарная авиация МЧС. Каждый день, с рокотом рассекая лопастями воздух, над городом проносятся оснащенные медицинскими модулями красавцы вертолеты Ми-8 и Ка-32А бело-оранжево-голубой расцветки. Превращаясь в точку, эти брутальные «стрекозы» скрываются за горизонтом.

О том, куда и зачем они летали, позже узнаешь в скупых строчках сводок: «Спасена беременная женщина», «Эвакуированы пострадавшие в ДТП», «В ОКБ доставлен мужчина с разрывом аневризмы», «Доставили ребенка с переломом позвоночника», мужчина с болезнью Либмана-Сакса, пенсионерка с инфарктом, пенсионер с острым панкреатитом… У обывателя порой голова кругом от диагнозов и скрывающихся за ними историй, которые вполне могли бы обернуться трагедией, если бы не врачи, фельдшеры и пилоты.

Корреспондент Tverigrad.ru провел день с тверской санавиацией. 3 августа 2017 года врачи спасли жизнь 67-летнему мужчине. Уже почти шесть лет в одной связке работают сотрудники МЧС и медики Областной клинической больницы.

Внук героя и сам оказался героем

Две пожилые флегматичные овчарки охраняют вход на территорию аэропорта Змеево. Следующий барьер – паспортный контроль.

Погода оказалась как на заказ – +24°C, малооблачно, ветер 7 м/сек – одним словом, летная. Повезло.

В жилом модуле МЧС, где ожидают вылетов пилоты и персонал санавиации, меня встретил легендарный среди спасателей и военных летчиков человек – майор Александр Бардаков. Он же – командир Тверского авиационного звена авиационно-спасательного Центра МЧС России. Этого седовласого, сероглазого скромного человека со щеткой усов, бровями “домиком” и вертикальной суровой складкой выше переносицы язык не повернется назвать майором в отставке. Хотя формально так и есть.

В военной биографии 57-летнего Бардакова – сеть горячих точек по всей планете. Шесть боевых наград, в том числе орден Мужества. О том, за что получил этот орден, пилот говорить не может, скромно улыбается: «Пока засекречено». Известно лишь, что задание было по линии ООН в Судане. Ну а то, о чем можно говорить, – это, например, война в Афганистане. В 1981 году Александр Бардаков на своем Ми-8 был подбит, но все равно смог эвакуировать и спасти советских десантников.

– Высадили десант на площадке за Гератом в сторону Калайи-Нау, начали взлетать, и в этот момент нам в двигатель попали, перебили топливопровод. Он загорелся, но хорошо, что там плато было, подрывом «перескочили» через холмушку на одном двигателе и так «доскакали» до своих. Заменили двигатель, а потом эвакуировали бойцов, – по-военному краток пилот.

– Я его знаю только по фотографиям да по рассказам бабушки и родителей, – уважительно говорит о героическом деде майор. – Летал на По и на Як-3. Героя он получил за Минскую операцию. Они эскадрильей «работали» по Люфтваффе, и дед сбил самого опытного немецкого аса.

Когда я узнал, сколько часов налета у майора Бардакова, тут же подсчитал, что в воздухе без посадки (если бы это было возможно) он пилотировал вертолеты больше года. Почти 11 тысяч часов! Это очень солидно. Огромный опыт.

Александр Алексеевич и сейчас пилотирует Ка-32А и Ми-8. В 2011 году после торжокских «Беркутов», где он тоже служил, возглавил авиационное звено МЧС. Сейчас под его началом более 20 человек, шестеро из которых пилоты. Вместе с врачами посменно они несут круглосуточное дежурство.

Небесный лимузин

Наш первый вызов в этот день был в Кимры. Неотложная помощь потребовалась мужчине с ожогами, поступившему в местную ЦРБ.

В вертолете семь человек – командир экипажа пилот Михаил Савинов, второй пилот Валерий Чаус, бортовой техник Алексей Раззаренов, врач высшей категории, анестезиолог-реаниматолог санитарной авиации ОКБ Владимир Аксёнов, симпатичный фельдшер Татьяна Цыбанкова, спасатель Владислав Калязин и в качестве балласта – ваш покорный слуга Косоруков весом с добрый центнер.

Вскоре нас стало девять. Приземлившись на хорошо обустроенной вертолетной площадке Областной клинической больницы, мы забрали хирургов ожогового отделения Георгия Сенькина и Руслана Магомедова.

Полет на Ми-8 МТВ-1 описать оказалось достаточно просто. Модернизированный красавец в линейке «лимузинов» транспортной авиации – просторный и мощный, он способен подниматься на высоту до шести километров.

Небольшая вибрация, приемлемый уровень шума, большие иллюминаторы открывают потрясающий вид на матушку землю. А представляет она из себя с высоты огромный русский ковер, куда там персидскому (см. видео). Леса с высоты – что мох, реки – отливающая небесно-голубым сталь вен и артерий. Высотные дома словно из пенопласта на искусно созданном макете, неторопливые машины-блохи, а о людях и говорить не приходится. Но! Обелиск в Твери величественен даже с высоты, как и Победа, которой он посвящен.

По пути мы попытались поговорить с Владимиром Аксёновым, доктором с мужественным и добрым лицом, который смотрит на мир умными серо-голубыми глазами. Но в вертолете пообщаться не удалось: привыкший к шуму Аксёнов меня прекрасно слышал, а вот я его нет. Знаками дали друг другу понять, что поговорим на земле.

78 процентов боли

Вскоре приземлились. За бортом остались широкая Волга, баржи и Кимрский мост. В Центральной районной больнице уже встречала бригада врачей. Накинув халаты, в бахилах прошли в палату к тому, ради кого и прилетели.

На кровати, подключенный к аппарату искусственной вентиляции легких, лежал забинтованный человек. Пару дней назад этот 40-летний мужчина решил самостоятельно потушить пожар в своем доме.

Бинты разрезали, обнажив обгоревшее тело. Тверские врачи споро и со знанием дела, не теряя ни минуты, прямо в палате провели консилиум с кимрскими коллегами. Решение – забирать пациента сейчас нельзя, транспортировать слишком рискованно, через пару дней вертолет с врачами вернется и мужчину доставят в ОКБ.

– Сейчас он нестабилен и находится на вазопрессорах (препараты, которые используются при интенсивной терапии и профилактике периоперационных (пред- и послеоперационных) осложнений. – Авт.), – объяснил мне позже Владимир Аксёнов. Из-за специфики терминов понимал я его плохо, но слова вам приведу из уважения к медикам и их работе. – У него низкое центрально-венозное давление, хотя они (кимрские коллеги. – Авт.) очень много жидкости перелили, но чуть-чуть он «недолит», его надо довести по объему циркулирующей крови, уменьшить количество вазопрессоров. Сейчас слишком большой риск, дня через два сможем забрать. Он получает полный объем лечения, находится на искусственной вентиляции легких, проводится трахиостома, санация, почки пока функционируют (первыми при таких ожогах отказывают легкие и почки . – Авт.). Сейчас его надо вывести из ожогового шока, а потом доставлять в Тверь. Мы его не бросим, будем бороться за жизнь.

Еще в ЦРБ выяснилось, что из Кимр мы полетим не в Тверь, а в Конаково. Там помощь требовалась 67-летнему мужчине с инфарктом. До взлета мы все-таки успели поговорить с Владимиром. Удивительной судьбы оказался человек.

«Путин – нормальный мужик, здоровья ему!»

Этот 64-летний (65-летний юбилей он отпразднует 30 августа. – Авт.) врач анестизиолог-реаниматолог в профессии с 1979 года. Начинал работать в четвертой больнице тогда еще Калинина, потом в онкодиспансере, затем девять лет был завреанимацией в первом роддоме, ставшем сейчас областным.

– Потом работал в медицине катастроф, – и тут Владимир на секунду замолчал, чуть улыбнулся и продолжил: – Потом три года был заведующим медотделением в клубе «Валдай» в резиденции у Владимира Владимировича Путина в Новгородской области на озере Ужин. Тогда, в 2011 году, он был председателем правительства между своими вторым и третьим президентскими сроками. Места, конечно, там роскошные. В прошлом, кстати, это самые дальние дачи Сталина. Там отдыхают и проводят совещания всех уровней – Совет Федерации, Госдума, приезжают иностранные гости. Три реанимации, которыми, слава богу, редко приходилось пользоваться. Но все-таки случалось. Причины разные: травмы, инфаркты… Ну всякие… Там помимо реанимаций под моим началом были еще спа-центр, спортзалы, роскошный теннисный корт.

– Путину приходилось помощь оказывать? – улыбаюсь я.

– (Смеется.) Владимир Владимирович сам кому хочешь помощь окажет, здоровый мужик. В лифте он у нас раз застрял, 20 минут там просидел вместе со своими заместителями. Вот я вместе с его личным охранником Виктором помог ему выбраться. Выводили на уровень, лифт открывали…

– Вы с ним общались?

– Приходилось.

– О чем говорили?

– Как говорится, «за жизнь». Говорили обо всем. Он очень корректный, спокойный, приятный в общении человек. Нормальный мужик. Здоровья ему!

На этом “президентская” тема была закрыта, и мы вернулись к санавиации:

– В санавиации я с 2012 года. Кстати, в 2015 году мы налетали больше всех в европейской части России, не считая Москвы, там десятки вертолетов, десятки клиник. С чем приходится сталкиваться? Весь спектр – ДТП, ожоги, отравления, осложненные гинекологические ситуации, инфаркты.

– Неужто в ЦРБ не могут оказать помощь, скажем, человеку с инфарктом, зачем его на вертолете доставлять в Тверь, в областную больницу? – удивляюсь абсолютно искренне.

– В областной больнице делается так называемое “стентирование коронарных артерий”, эффект буквально в этот же день, и через два-три дня пациенты уже могут быть выписаны. Это идеальнейший метод, сокращает время выздоровления и возвращения трудоспособности в разы. В ЦРБ такой возможности нет и прогноз в разы хуже, чем в специализированном отделении ОКБ.

Владимир объясняет мне, что инфарктов всегда было много и меньше их не будет: «Жизнь веселее не становится, стрессы те же самые, алкоголь, курение – все факторы для инфаркта присутствуют. Пациентов с этим диагнозом много, причем возраст молодой, начиная с 25-30 лет, и чем старше, тем больше. Очень много неврологических больных с острым нарушением мозгового кровообращения, инсультом. Что еще? Помните, были эпидемии свиного гриппа? Огромное количество, сотни две пациентов мы перевезли машинами и на вертолетах с районов в областную больницу. Есть и криминальные случаи. Буквально месяц назад с этой же больницы в Кимрах, вот с этого самого крыльца, мы забрали пациента, 31-летнего мужчину, которого расстреляли в машине на дороге. Здесь не было нейрохирургического инструментария, доставили его в областную больницу, но ранения были несовместимые с жизнью, он умер».

Спасая жизни других, сами вынуждены выживать

Вскоре мы были в Конаково. Пока Владимир и Татьяна осматривали мужчину с инфарктом, готовили его к транспортировке, я осмотрелся. И ужаснулся: Конаковская ЦРБ, по крайней мере ее приемное отделение, оказалась в близком к катастрофическому состоянии (см. видео). Начиная от входа с дырами в стенах, продолжая еще одной солидной дырой в потолке и заканчивая сыростью и плесенью внутри. Видимо, близость к Москве и обилие богачей на прекрасных просторах Конаковского района с его Иваньковским водохранилищем на ЦРБ никоим образом не сказываются.

– Ну а чего ты удивляешься? – усмехнулся на улице один из сотрудников больницы (должность я его называть не буду – уволят человека). – Разворовали всё давно. Да что ты, у нас на весь город две бригады скорой работают. Две! На все Конаково! Раньше пять было. Да и у вас в Твери, я слышал, тоже с этим проблемы. К примеру, в Заволжском районе на 120 тысяч жителей всего четыре бригады скорой (для сравнения: в Конаково живет около 40 тысяч человек. – Авт.). И так везде. Хотя нет. В Удомле лучше, но там ЦРБ «Росатом» финансирует. Медсестры по 40 тысяч легко получают, врачи – по 80, а у наших за эти деньги совмещать приходится.

Уже после я аккуратно поинтересовался у сведущих людей, сколько получают врачи и фельдшеры санавиации. Зарплаты крайне низкие. Оказалось, чтобы выжить, и им приходится совмещать. К примеру, фельдшер в санавиации получает 15 тысяч рублей плюс совмещение, на выходе «потолок» – 25 тысяч рублей в месяц.

Анестезиологи-реаниматологи, то есть основной костяк санавиации областной больницы, по сравнению с медперсоналом среднего звена, естественно, в более выгодных условиях. Анестезиологи-реаниматологи – единственная категория врачей, кто получает в ОКБ надбавку в 30 тысяч рублей, плюс им вернули «экстренность» – тоже деньги капают. Если врач высшей категории, то у него идет надбавка в 3500 рублей, а сама базовая ставка – 7800 рублей.

Многие, если не все врачи, не только анестезиологи-реаниматологи, совмещают, подрабатывают по специальности. Иначе – аут. Работа «адовая» и стрессовая. Не из-за крови и смертей. Из-за ответственности за жизни других, что для них важнее денег. И это не громкие слова.

Через полчаса мы доставили мужчину с инфарктом в Тверь. На этом мое «дежурство» закончилось, но на землю я сошел лишь в Змеево – лишний раз насладился полетом на Ми-8…

Комментарий специалиста

Максим Петрушин, заведующий отделением экстренной и плановой консультативной помощи, заведующий отделением анестизиологии и реанимации № 3 ОКБ Твери:

– Работа санитарной авиации – это транспортировка и эвакуация пациентов, не только вертолетом, но и автомобильным транспортом. В санитарной авиации работают не только анестезиологи-реаниматологи, но и врачи других специальностей – хирурги, нейрохирурги, травматологи – всего более 40 врачей. В год поступает около тысячи обращений. Около 300-400 пациентов мы за год транспортируем авиа- и автотранспортом. Если говорить о вертолетах, то за последние две недели мы совершили 21 вылет.