МИХАИЛ ОСОКИН: "Я рос в Твери в страшных условиях"

Телеведущего Михаила Осокина знают и любят. Правда, сам он сторонится своей популярности: не участвует в модных телепроектах с медийными лицами, не светится на тусовках и в глянцевых журналах. Ему это неинтересно. Он сам дает себе определение: «Я наблюдатель». Видимо, еще и поэтому мало кому известно, что Михаил Осокин родился в городе Твери. Но об этом мы поговорили в завершающей части интервью с земляком.

ТВОРЧЕСТВО

– Михаил Глебович, телевидение – это для вас творчество или работа?
– Скорее все-таки творчество. Если подумать, создание новостной программы все-таки предполагает некий акт творчества.

– Простите за некоторую неосведомленность. Михаил Осокин – это ведущий новостей или диктор?
– Именно ведущий. Я сам пишу эти тексты, сам собираю программу. Сам определяю, что идет в начале выпуска, что в конце. Как это должно выглядеть в целом. В общем-то, я являюсь автором этой программы. Разумеется, я сам сюжеты не делаю, этим занимаются корреспонденты. Но по крайней мере эти сюжеты отбираю лично, просмотрев все, то было сделано репортерами в течение дня.

– Кстати, у вас был опыт работы репортером?
– Да, когда только пришел на телевидение, сам делал сюжеты на Первом канале в программе «Время». Это было время конца советской власти.

– А сегодня хлеб у репортера тяжелый?
– Он всегда тяжелый. Это работа в поле: надо бегать, добывать информацию, договариваться с людьми, брать интервью. Этот труд более тяжелый в физическом плане, зато работа ведущего более вредная в психологическом. Все-таки ты несешь ответственность за весь выпуск, испытывая постоянное давление. А у корреспондента – одобрили сюжет, и он свободен, может отдыхать.

– Не успевают смонтировать сюжет, наложить титры, еще какой-то форс-мажор – это ваши нервы?
– Конечно, выпуск идет в прямом эфире, а это сплошные нервы. Правда, со временем привыкаешь. Кажется, что все уже было, но вдруг – раз, и опять что-то новенькое: ситуация, с которой ты еще не сталкивался. Но, слава богу, в новостях если один сюжет не готов к эфиру, можно рассказывать о другом, не успевает сюжет, подойдет попозже. Живой эфир позволяет менять темы местами.

СВОБОДА СЛОВА

– Михаил Глебович, вы на отечественном телевидении уже 22 года. До чего оно докатилось за это время?
– Мне кажется, золотое время российского телевидения осталось в прошлом. Это было начало 90-х годов, когда после развала Советского Союза возникла новая Россия. Было много надежд на быстрое развитие страны, на становление демократического общества. Конечно, сегодня все это выглядит не так, как предполагалось вначале.
Сейчас телевидение больше развлекает, чем информирует о политических событиях. Вы сами видите, что практически исчезли всякие политические дискуссии в прямом эфире. Журналисты, продюсеры, руководители каналов стараются это обходить, к сожалению. Так, видимо, спокойнее.

– В таком случае есть ли смысл вести речь о свободе слова в нашей стране?
– Трудный вопрос. Дело в том, что абсолютной свободы слова вообще не существует. Нигде и никогда. В нашей стране ее уровень зависит от политики каналов, ситуации и времени. Я не могу говорить за все российское телевидение, но наш канал, по-моему, нашел определенную нишу: на РЕН ТВ можно говорить больше, чем на ряде других каналов. Такой, знаете, безвредный маленький канал, который еще можно терпеть, куда можно приводить иностранцев и показывать им, что у нас тоже есть свобода слова. Пожалуйста, смотрите!

– Вы сказали, что РЕН ТВ – маленький канал. Насколько важны для вас количественные показатели аудитории, которая смотрит вас в эфире?
– Неважны абсолютно. Я уже много лет в этом бизнесе. Добровольно ушел с самого главного канала страны в начале 90-х. Ушел, по сути, в неизвестность, поскольку тогда НТВ только создавалось и никто не знал, что из этого получится. Работал на НТВ, затем на других не самых крупных каналах. Вел программу на RTVi, который на Россию вообще не вещал.
Меня вопрос количества аудитории никогда вообще-то не волновал, потому что мне нравится сам процесс работы. Я иногда в шутку говорю друзьям: «Мне достаточно, чтобы поставили камеру, и пусть меня никто не видит, лишь бы я говорил про то, что мне интересно».

– А в реальности случались опыты такого «хоум-видео»?
– Нет, мне настолько хватает работы на телевидении, что дома остается желание, например, спокойно почитать книжку.

Студент-историк Михаил Осокин

ЛИТЕРАТУРА

– Кстати, на экране вы выглядите крайне начитанным человеком. Так и есть в реальности?
– Да, я люблю читать и много свободного времени уделяю этому. Делаю какие-то выписки из книг, подчеркиваю мысли авторов. До сих пор помню слова своего первого главного редактора, который говорил: «Читайте все с карандашом, потому что обязательно будет интересная мысль, которую вы потом никогда не найдете». С тех пор я все читаю с карандашом, даже программы телевидения.

– Часто возвращаетесь к подчеркнутому?
– Конечно. Когда приходится в новостях приводить какие-то исторические аналогии для более глубокого понимания событий, это очень помогает. Тем более что по образованию я историк.

– В таком случае можете порекомендовать книги, которые интеллигентный человек в современной России должен обязательно прочитать?
– О, я не люблю такие списки литературы, поскольку они носят общий характер. А чтение – это слишком индивидуально. Я, например, очень люблю Достоевского, но не стал бы рекомендовать его другим. Многие вообще считают его депрессивным писателем и предпочитают Толстого. Я могу говорить только о том, что лично мне больше всего нравится. Из классики – Федор Михайлович Достоевский, Джеймс Джойс, из современных – прежде всего Пелевин, Быков, Сорокин. Еще я люблю исторические книги, но опять же не думаю, что это будет хорошим советом для большого количества людей. Интересы у всех разные…

ОЛИВЬЕ

– Михаил Глебович, говорят, что вы обладаете феноменальной памятью и не пользуетесь телесуфлером. Это правда?

– Эти времена давно прошли, теперь телесуфлер – это общероссийское достояние. Им пользуются не только телеведущие, но и политики. Конечно, я пользуюсь суфлером, хотя на память не жалуюсь. Бывают ситуации, когда какая-то срочная новость пришла, тогда приходится на ходу что-то менять в выпуске, прибегать к экспромтам. Разумеется, в этой ситуации суфлер не поможет. И в общем-то, получается пока.

– Вы историк, не хотелось создать что-то документальное на телевидении?
– Как-то нет, мне просто нравятся новости. Во-первых, из чисто практических или даже эгоистических соображений: не надо никуда ездить, ни с кем договариваться, просто сидишь в комнате, читаешь газеты, смотришь Интернет, а тебе за это еще и платят. Потом ты все это как-то в себе аккумулируешь, а вечером рассказываешь другим.

Во-вторых, новости привлекают меня своим разнообразием. Здесь всего понемножку, как в салате оливье. Намешано понемногу, и всем по вкусу. Есть политика, есть экономика, есть желтые сенсации, культура, наука – все что угодно, выбирай, пожалуйста. Другие программы более узкие, они скованы рамками жанра или тематики. К тому же программы открываются и закрываются, а новости существуют всегда. Они вечны.

– Таким образом, вы универсальный человек. А вот, скажем, спортивную трансляцию могли бы провести в прямом эфире?
– Я отнюдь не претендую на звание универсального человека, да и не считаю себя таковым. Во многих областях мои познания ограниченны. В частности, спортом я практически совсем не интересуюсь. И начинаю что-то узнавать о нем, когда происходит какой-то важный матч, о котором нужно рассказать в новостях. Вот тогда в Интернете я начинаю узнавать, какое значение имеет этот конкретный матч. Слава богу, что в Интернете все можно быстро узнать. А в общем-то, повторюсь: я в спорте ничего не понимаю, так что уверен на все сто, что никакую трансляцию ни по одному из видов спорта провести не смогу. Даже по настольному бильярду.

– Кстати, об Интернете. Ваша личность крайне скудно представлена в Сети. Вы не ведете блогов, ваши интервью – большая редкость. Вы абсолютно непубличный человек?
– Это моя жизненная позиция. По натуре я наблюдатель. Вот и в новостях наблюдаю за тем, что происходит, и рассказываю об этом другим. Я это делаю на работе, а говорить об этом в Интернете было бы уже слишком. Я обычный пользователь: читаю, что пишут другие, собираю информацию. Самому что-то говорить в Сети особого желания нет, я вполне самореализуюсь в новостях.

ПОЛИТИКА

– У вас есть ощущение, что Интернет постепенно вытесняет телевидение?
– Есть такое, но это не в последнюю очередь связано с тем, что люди не могут найти на телевидении того, что они хотят узнать. В том числе и о политике. Они же видят, что телевидение не совсем правильно отражает реальную жизнь. Естественно, они ищут и находят информацию в Интернете. Но пока нас смотрят.

– Вы часто упоминаете о политике, она интересует вас больше всего?
– Она интересует меня как сфера, которая производит важные новости. Лично у меня нет ни симпатий, ни антипатий к каким-либо политическим партиям или отдельным политикам. Тем более что ведущий новостей обязан быть отстраненным от всего этого.

– Региональной политикой интересуетесь?
– Я прекрасно понимаю, что жителям регионов гораздо интереснее то, что происходит именно у них в области. Но сегодня я работаю на федеральном канале, нахожусь в Москве и вынужден больше разбираться в новостях столичной политики. Тем более что она затрагивает интересы жителей всей страны и именно она оказывает существенное влияние на то, какой будет Россия завтра.

В этом доме на улице Крылова родился один из лучших телеведущих России

ТВЕРЬ

– Михаил Глебович, как долго вы жили в Твери?
– Я родился и провел в Твери только первые годы жизни и практически ничего об этом не помню. Я жил у бабушки Иоганны Робертовны в самом центре города, на улице Крылова. Моя бабушка из немок, и она мне рассказывала такую забавную вещь. Я родился в 1952 году, война еще была у всех в памяти. У нас была общая квартира. А в соседней комнате жил прошедший войну солдат, который напивался, хотел занять денег на выпивку и ломился в нашу дверь с криками: «Немка, фашистка, убью!» Вот в таких страшных условиях я рос.

– Но, уверяю вас, сейчас в Твери многое изменилось.
– Конечно. Я, к сожалению, с тех пор в Твери не бывал. Но при этом горжусь, что родился в городе, который был не только столицей Великого Тверского княжества, но и столицей Руси. До того как ею стала Москва. И мне приятно осознавать, что я родился в таком городе.

А поскольку я историк, то всегда с интересом читаю публикации по истории Твери, по раскопкам на тверской земле, новости просматриваю. Стараюсь не отставать, слежу за жизнью города.