Неизлечимые. Репортаж о самой острой грани между жизнью и смертью из хосписа в Тверской области

Корреспондент Tverigrad.ru побывал в паллиативном отделении больницы и узнал, как и в каких условиях доживают свой век неизлечимо больные люди.

Седовласая бабушка лежала под теплым клетчатым одеялом и кончиками пальцев правой руки медленно водила по светло-бирюзовой стене. Глаза закрыты, заострившиеся черты лица, барханы морщин, чуть слышные стоны. Казалось, касаясь папиллярами пальцев безжизненной стены она пытается найти, ощутить дыхание жизни. Уловить ее, вернуться в реальность.

Ей почти 90. Несколько дней назад бабушка поступила из Конаково в отделение паллиативной помощи Козловской городской больницы. Поступила в хоспис, где находится самая острая грань между жизнью и смертью. Все пациенты здесь неизлечимо больны.

Над бабушкой наклонилась и нежно, аккуратно взяла ее за руку главврач больницы Светлана Ермолаева. Бабушка перестала стонать. На ее лице промелькнула улыбка.

– Она чувствует, ей нравится, ей приятно, – улыбнулась в ответ главврач. – Смотрите, даже отпускать руку не хочет. Для них, наших пациентов, тактильные ощущения очень важны. Гладишь по руке, и они реагируют, успокаиваются, улыбаются.

Приехав в Козлово, корреспондент Tverigrad.ru с удивлением понял, что в хосписе неизлечимо больные чувствуют себя намного комфортнее чем те, кто их навещает, кто за ними присматривает, кто о них заботится. Им не больно, они сыты, им тепло, за ними ухаживают. Эти бабушки и дедушки живут в своем мире, оторванном от реальности, живут светлыми воспоминаниями. А вот у тех, кто смотрит на последние дни, часы, минуты жизни этих людей, душа просто рвется в клочья от жалости и безысходности, понимания того, что этих стариков уже не спасти как ни старайся — официальная медицина от них отказалась.

Самое больное для неизлечимо больных

Козловская больница в Конаковском районе находится на окраине поселка городского типа, приютившись среди сосен на улице Речной. Паллиативное отделение, хоспис, занимает половину второго этажа. В семи палатах лежат 20 неизлечимо больных, за которыми денно и нощно присматривают врачи, медсестры и санитарки. Нахождение больных здесь бесплатно, за счет бюджета.

Здесь очень чисто, светло, и нет ожидаемого запаха смерти. Да что говорить – здесь даже лекарствами не пахнет, хотя медикаментов в достатке.

В палатах бабушки и дедушки (те, кто не спали) улыбались, видя постороннего. Для них общение, даже самое простое на уровне «Здравствуйте, ну как у вас дела?», как глоток свежего воздуха.

Контактны, с точки зрения общения, далеко не все. Вот в отдельной палате 71-летний мужчина, которого привезли сюда за пару часов до моего визита. У дедушки рак печени, он уже не в сознании, темно-желтый цвет кожи, дышит с помощью назальной кислородной канюли.

Вот бабушка с наивной доброй детской улыбкой приподнялась с постели и смотрит на меня своими безгрешными серыми глазами. Лик ее светел, взгляд прекрасен, но то, что с ней произошло — ужасно. Деменция. Она не понимает, что происходит вокруг, не помнит последних лет, живет детскими воспоминаниями. Кто знает, может быть в этот момент она видела не больничную палату и незнакомого мужчину, а то, как ее в пять лет подбрасывал ввысь на руках отец или смеясь качала на качелях мама.

Вот на кровати возле окна лежит пожилой мужчина. Лицо в седой щетине, добрая улыбка и такой-же по-детски наивный взгляд, как и у бабушки в соседней палате. Назвался Николаем. В ответ на вопрос, сколько ему лет, сказал «35», хотя на самом деле ему около 70-ти.

С Николаем я допустил серьезную ошибку, спросив, есть ли у него родные.

– Детей нет, никого нет, – ответил он, и в этот момент что-то изменилось в глазах у дедушки. В них появилась настороженность, напряженность, нотка отчаянья.

Я уловил эту тревогу, но не успел осознать ее причину, произнеся очередное слово, которое вырвалось как приговор:

– Одиноки…

И тут на глазах у Николая проступили слезы. Главврач больницы Светлана Ермолаева отреагировала мгновенно — взяла дедушку за руку, начала успокаивать, говорить какие-то еле слышные добрые слова. Наконец, он улыбнулся и стал по-прежнему безмятежен.

Чуть позже палатная медсестра отделения паллиативной помощи Надежда Дергунова объяснила мне, что для общения с такими неизлечимыми больными нужно очень хорошо знать нормы медицинской этики и деонтологии (учение о проблемах морали и нравственности, раздел этики, – Авт.).

– Знание норм медицинской деонтологии превалирует над всем, что здесь происходит. Потому что одно неаккуратно сказанное слово может ранить больного, – пояснила Надежда Леонидовна. Между прочим, стаж работы медсестрой у нее уже 49 лет!

Тема одиночества — самая больная для пожилых людей. Это хуже любых физических страданий, от которых есть болеутоляющие препараты. В хосписе это прекрасно понимают, и ограждают больных от ранящих душу разговоров.

«Я никогда не видела в своей жизни столько смерти»

Кстати, далеко не все пациенты хосписа одиноки. У многих есть родственники. Причем — любящие родственники. То, что дедушки и бабушки оказались в паллиативе, вовсе не означает, что от них отказались дочери, сыновья и внуки. Просто только в хосписе, а не на дому, неизлечимо больным оказывают профессиональную помощь, избавляя их последние дни от боли и страданий. Более того, нередко родственники остаются здесь жить по несколько дней, находясь в одной палате со своими любимыми, ухаживая за ними до самой смерти.

– До прихода сюда, я никогда не видела в своей жизни столько смерти. Все это конечно не может быть обыденностью. Но пришло понимание, что смерть она вообще не страшная, если она без боли, если она достойная, если она в чистоте, – главврач Светлана Ермолаева еще молодая женщина, очень позитивная в общении, говорит о смерти если не легко, то с каким-то внутренним пониманием, спокойствием.

Смерть она и ее медперсонал видят очень часто. Здесь старуха с косой всегда рядом, ждет своей минуты, всматривается в лица. Всегда рядом и всегда неизбежна.

– Вы когда-нибудь плакали, видя как ваши пациенты уходят из жизни? – почему-то, задавая этот вопрос, я был уверен, что главврач плакала, но не сознается в этом. Так и оказалось.

– Конечно, мы живые люди и испытываем эмоции. Но на мой взгляд есть профессиональная этика, профессиональная выдержка. Мы можем переживать, все это проговаривать, общаться с родственниками и пациентами. Но слезы это не лучший помощник. Мы должны очень рационально относиться к тому что происходит. Лить слезы – не наша задача. Наша задача — максимально помогать этим людям, нашим пациентам. Смерть никогда не своевременна. Никто ни в каком возрасте не готов ее принять. Годами может пациент лежать, и все равно смерть будет неожиданной для близкого человека. Так мы устроены,

– попыталась объяснить Светлана.

Врач говорит, что никогда не обещает родственникам пациентов отделения паллиативной помощи чуда. Несмотря на то, что те очень хотят услышать заветные слова о том, что их мамы, папы, бабушки и дедушки поправятся и станут прежними.

– Я очень не люблю ложных надежд, считаю это неправильным. Люди должны понимать и знать что происходит. Их родственник должен не умереть от голода, он не должен умереть от боли. Больные у нас чистые, ухоженные, накормлены, с ними общаются, к ним относятся очень уважительно, очень по-человечески. Это достойно в ситуации, когда ничего другого не изменить. Они уходят достойно,

– объясняет главврач.

Медсестра Надежда Дергунова признается, что, когда больной умирает, к этому невозможно привыкнуть. Это на самом деле тяжело. Общаясь со мной, медики приводили примеры. Вот, к примеру, была у них бабушка с деменцией, которая чуть ли не каждый день … рожала. Бабушка жила не реальностью, а прошлым, в котором самым ярким, светлым, важным воспоминанием было рождение дочки. И в настоящем она жила этим воспоминанием из прошлого. Точнее, прошлое и стало для нее настоящим. Так она и ушла из жизни, со светлой, чистой улыбкой. И смотреть на это было больно.

Когда жизнь дана на добрые дела

Скоро в паллиативном отделении Козловской больницы будет праздник — заканчивается монтаж лифта. Праздником это будет без преувеличения — главврач давно мечтала о том, чтобы неизлечимых больных можно было бы вывозить на улицу подышать воздухом. Без лифта это попросту невозможно, лестничные пролеты не позволяют вынести стариков наружу.

– В прошлом году наш губернатор Игорь Руденя сказал — лифт будет. И сейчас лифт заканчивают монтировать. Это чудо, в которое не верил никто. Это очень важно. Это просто принципиально изменит нашу работу. Она будет гораздо удобнее, гораздо комфортнее. Мы сможем гулять с больными. У нас же здесь красота, у нас ели, у нас воздух здесь такой… Мы же сможем вывозить больных на улицу! Мы их даже на кровати вывезти сможем. Они подышат, они увидят небо. А это может быть последнее небо в их жизни!

– не скрывает эмоций и радости от ожидания перемен Светлана Ермолаева.

Так живет хоспис. Так здесь умирают люди. Последние дни и часы жизни им скрашивают несколько человек — медики и персонал паллиативного отделения (поименно сотрудники отделения указаны ниже, – Авт.). В Козловской больнице, как и в других медучреждениях России, дефицит кадров, тем более, во времена пандемии коронавируса. Но рук они не опускают.

– Я каждый день говорю большое спасибо тем людям, которые здесь работают. Это самый главный ресурс нашей больницы. Они не устают, они не выгорают, они работают десятилетиями. Жизнь многих не балует самих, и при этом они не теряют человечности, отзывчивости. Молодцы! Вообще помогают нашему паллиативному отделению многие: власти, руководство Минздрава Тверской области, главврач Конаковской ЦРБ Дмитрий Орлов, волонтеры, детский танцевальный коллектив из поселка Мокшино, благочинный Конаковского церковного округа протоиерей Петр Дубяго, настоятель храма Иоанна Предтечи протоиерей Григорий Припутников, другие неравнодушные люди,

– благодарна главврач.

Для справки: всего в Тверской области около 340 паллиативных коек в учреждениях здравоохранения. Официально это не хосписы, хотя и выполняют их задачи. Хосписа со своим отдельным зданием в регионе пока нет. К примеру, в Твери есть хоспис «Анастасия», но, пока, в нем работает лишь выездная служба, оказание помощи неизлечимым больным происходит на дому.

Паллиативы в больницах (а таких отделений в Тверской области больше 20), безусловно нужны и крайне важны. Они словно синонимы гуманности и человеколюбия. В то время, как медики в таких отделениях помогают неизлечимым людям, и самим паллиативам нужна постоянная поддержка. Ситуация в некоторых таких отделениях все еще далека от идеальной, даже с точки зрения того же ремонта. Поэтому помощь властей, волонтеров, благотворительных фондов, да и просто неравнодушных людей для них как нельзя кстати. Недаром на Руси говорится: жизнь дана на добрые дела.

Сотрудники отделения паллиативной медпомощи Козловской городской больницы:

– врачи Светлана Ермолаева и Алексей Лежен, палатные медсестры Надежда Дергунова, Галина Лазарева, Надежда Левчук, Нарзигул Низомова, Светлана Чернявина, младшие медсестры Светлана Зюзина и Ирина Кубышина, санитарки Альбина Андреева, Наталья Кудряшова, Ольга Лбова, Наталья Манина, Елена Мурашова, Ольга Равдина, Дина Стремина, повар Марина Буланова, кухонные рабочие Елена Груздова и Елена Гусева, социальный работник Ольга Цвик, сестра-хозяйка Жанна Спиричева, рабочие прачечной Наталья Лукиных и Надежда Юдина, слесарь-сантехник Юрий Андреев.

Также читайте репортаж Tverigrad.ru о том, как живут в доме для престарелых в Тверской области.