Олимпийское безумие
Национализм, шовинизм и алчность дошли на Олимпиаде до абсурдной степени.
Нынешние Олимпийские игры в Лондоне заставляют вспомнить известное изречение Карла Маркса о том, что история повторяется сначала как трагедия, а потом как фарс. В данном случае, трагедия – это рабство, которое окружало спорт в греческие и римские времена, а также «хлеб и зрелища», которыми власти умиротворяли римский плебс, заставляя христиан и захваченных на границе империи «варваров» убивать друг друга, или скармливая их львам. В наши дни элемент фарса обеспечивает ура-патриотизм, который господствует на крупных спортивных мероприятиях, и в первую очередь, на Олимпиадах. Недавние примеры: Греция, на Играх 2004 года всячески выдвигавшаяся на авансцену – перед тем, как рухнуть в экономическую бездну, и Китай, в 2008 году использовавший Олимпиаду в Пекине как символ своего восхождения к статусу великой державы – три четверти века спустя после известного пропагандистского шоу в нацистской Германии.
То, что происходит сейчас в Лондоне, продолжает эту тенденцию – впрочем, во многих других странах все происходило бы точно так же. Британцы всегда были склонны считать себя особенными и смотреть на окружающих сверху вниз. Мы, французы, это прекрасно понимаем, так как разделяем с ними одни и те же иллюзии и одно и то же чувство утраченного величия. Тем не менее, разве аналитики не должны сохранять холодную голову, даже столкнувшись с приливной волной «спортивного национализма»? Кто же иначе будет предупреждать остальных о неприятном пробуждении? Мы в нашей «винной» стране назвали бы это просто похмельем, которое ждет нас всех потом, когда Игры закончатся. Как отдыхающим, возвращающимся от летнего солнца к осенним дождям и будничным реалиям, так и правительствам, которым снова придется иметь дело с грубыми материями – растущей безработицей, налогами и ценами, а также с непопулярностью, проистекающей из всего этого – всем придется нелегко.
Телевидение помогло превратить Игры, которые когда-то были символом мира и единства в Греции, раздробленной на соперничающие города, – в медийный цирк. Теперь миллиарды людей могут смотреть соревнования в прямом эфире днем и ночью, под нелепые – а иногда и гнусные – комментарии спортивных журналистов, почти все из которых примерно одинаково плохи. Это – результат нового национализма, который телевидение десятилетиями взращивало своими спортивными трансляциями – и в первую очередь (по крайней мере, за пределами Соединенных Штатов, у которых имеются свои любимые виды телеспорта), трансляциями футбольных матчей.
Люди, которые некогда отождествляли себя со своими местными клубами, теперь болеют за команды, несущие больший символический вес. Особенно это верно для стран, расколотых местным национализмом. Вспомните каталонцев с их «Барсой» (футбольным клубом «Барселона») или шотландцев и валлийцев с их командами по футболу и регби. Когда они играют против испанских или английских команд, это чувство становится вдвойне сильным. В экстремальных случаях спорт превращается в спусковой крючок для насилия, как было в 1969 году, когда между Сальвадором и Гондурасом разгорелась «футбольная война», унесшая три тысячи жизней и оставившая после себя сотни тысяч беженцев.
КОММЕНТАРИИ 0 Войти