«Зеленые дела» Андрея Смирнова

Бессменный ведущий программы «Дача» – откровенно о себе, политике, телевидении и экологии. Мало людей найдется в нашем регионе, кто хотя бы раз не видел по телевизору вечно молодого, доверительно улыбающегося ведущего программы «Дача», рассказывающего с азартом школьника, что и как сажать на грядках.

Но, как это обычно бывает, «картинка» заметно расходится с жизнью.

Когда Андрей Михайлович Смирнов – капитан запаса, 16 лет проработавший в Тверском суворовском училище, – согласился побеседовать с корреспондентом информационного портала Tverigrad.ru, мы не ожидали, что разговор получится настолько доверительным и совсем не о том, что привыкли видеть тысячи зрителей каждую неделю на своих «зеленых» экранах.

Дачные истории

– Андрей Михайлович, почему «Дача» и почему телевидение?

– Очереди я никакой нигде не занимал. Время такое было – я все-таки человек того времени, хотя мне не сто лет. Поэтому если кому-то кажется, что я везунчик… может быть. Я же считаю, что просто делаю свое дело. Учился в школе, ходил на станцию юннатов, и так в моей жизни появилось телевидение.

На станцию приехала программа «Дом», Наталья Николаевна Энгелейкова, по сей день она работает редактором на ВГТРК. Она увидела меня, я увидел ее – и все. Вот так – дело случая. Никаких отборов, критериев. Все считают, что я тележурналист. А я по образованию агроном-плодоовощевод защищенного грунта. Учился в Тимирязевской академии в Москве (Российский государственный аграрный университет – Московская сельскохозяйственная академия имени К.А. Тимирязева. – Прим. ред.).

Мне все говорили, зачем ты туда идешь, ты что, хочешь всю жизнь в резиновых сапогах по полю бегать? А я вот это люблю. Даже вот этот запах земли, сырой, не сырой, с навозцем – но настолько мне это нравится! И я не знаю почему, наверное, это с генами связано. У меня у родителей есть родственники, которые по сей день живут в деревне. Они Герои Соцтруда, награждены медалями, то есть действительно работали от души на земле и даже ни разу в отпуск не ходили.

Потом я учился в нашем университете (ТвГУ) по специальности “Преподаватель химии и биологии”. Надо было все это совмещать, любыми способами. Потому что телевидение у меня началось, когда я был в 10-м классе. Если так посчитать, то получается 23 года стажа.

– Как вы все успевали?

– А захочешь – успеешь! Где-то приходилось ругаться, с чем-то считаться, где-то хитрить, для того чтобы быть везде. Потому что если не я, то мне никто ничего не даст.

Поэтому совершенно искренне могу смотреть в глаза тем, кто хочет видеть меня, например, политиком. Я перед всеми честен, ни у кого ничего не украл. Все шло ровно, а остальное ко мне прикладывалось: редакторы, режиссеры, звукорежиссеры, операторы, монтажеры. Когда я понял, что для телеканалов стал уже чем-то вроде «чемодана без ручки», что бросить меня глупо, а продолжать со мной можно, только если считаться с моими принципами, то стал уже сам хвостом крутить.

– Говорят, что начинать – самое трудное? Испытывали тогда страх, что может не получиться?

– Начинать не страшно – это я сейчас так говорю. Это для красного словца, а тогда было страшно. Нужен был коллектив, который понимал бы тебя с полуслова, люди, которые тебя не предают, потому что на телевидении часто живут тем, чтобы подсолить, отомстить…
Разные были случаи в моей жизни, когда меня ненавидели редакторы, когда снимали с эфира программы, убирали анонсы. Только потому, что они так, как я, никогда в жизни не смогут улыбнуться. Просто не дано. И то, что делаю я в кадре, они никогда не сделают, потому что я это делаю искренне.

Но можно все перетерпеть, когда понимаешь: ты реально нужен. Я вижу эту отдачу людскую, нам по сей день письма пишут самые разные, фотографии присылают, а уж когда меня на улице встречают мои зрители… Я с ними настолько на одной волне!
Конечно, когда работает программа, коллектив, то возникает вопрос, а на что вы там живете… Есть добрые люди, которые нам помогают. Кому-то я широко улыбнулся, не потому что это надо было. Я вообще улыбчивый, может, это нервное, не знаю. И еще – всегда переживаю за своих, потому что, например, есть коллектив, который фактически материально зависит от меня.

– Само название программы «Дача» откуда взялось?

– А оно ворованное. Знаете, у телевизионщиков есть такое понятие – «творческое заимствование». Была такая помощник редактора – Наташа Румянцева, она же Синицына, пришла в команду Энгелейковой. То ли какая-то ревность прорвалась, то ли что, в общем, в один прекрасный день меня не стали показывать. Наташа сказала: а мы сейчас свою «дачу» сделаем! Там был «Дом», а это будет «Дача». Вот так все и получилось, и я с одного канала перешел на другой.

И зрители уйдут, и спонсоры, ведь деньги дают под меня, и я это знаю прекрасно. Поэтому всегда отвечаю людям: вы хотите – пусть вам и дают, а я сбоку где-нибудь буду сидеть. Я не хочу быть в кадре, у меня нет задачи – вот меня покажите… Уже сто лет не хочу. А потом внутри программы появились опять какие-то интриги. Знаете, людей портят деньги. Они их очень портят…

Потом Наталья Румянцева была моим директором. Хотя в то время объяснить человеку, что есть какой-то там бренд «Андрей Смирнов», у него есть директор, это было настолько весело мне слышать.

Я знаю количество спонсоров, я знаю бюджет программы, знаю зарплаты. Мне говорят, надо еще стараться, чтобы у нас было больше спонсоров, иначе программы может не быть. Но город-то маленький. Все поделено, по большому счету. А лезть в чужой огород – не мой принцип. Хотя в мой огород залезают все.

В общем, с Наташей нам пришлось расстаться, без теплых слов и объятий. А меня это движет: если мне напакостили – всё, товарищи, попались! А как иначе? Подлость прощать нельзя, это я хорошо усвоил, иначе тебя съедят.

– Но на местном уровне у вас же, по сути, нет конкурентов?

– На самом деле кто-то пытается весной – однозначно – сделать что-то про сад-огород.

Вот это происходит, даже к гадалке не ходи, ежегодно!

Я смотрю: на одном канале, на втором появляется какой-то сюжетик про это. Но если ты не знаешь об этом ничего, не знаешь кухни, как надо про это рассказать… Ну почему я не лезу ни в кастрюли, ни в ток-шоу? Я об этом вообще ничего не знаю. Поэтому по сей день держу в коллективе профессионалов, которые, к примеру, про звук знают все. Моя задача – денег насобирать, зарплату коллективу отдать и чтобы программа еще сто лет жила. И сделать ее, как я могу, как-нибудь поинтересней.

Хотя, конечно, я учусь у кого-то: смотрю федеральные вещи, как там это происходит, но у них сейчас тоже ляпов немерено. Лишь бы только эфир был. Я общаюсь с друзьями в Москве. Вот та же София Михайловна (показывает на портрет легендарной отечественной певицы Софии Ротару в рабочем кабинете) – это чистый пример, как из простой крестьянки можно стать суперзвездой.

– Как изнутри выглядит процесс создания вашей передачи?

Все равно не поверят… Смотришь, что делают другие, и делаешь так же. Не надо ничего придумывать. Все уже сделано, поэтому попытайтесь для начала сделать хотя бы так, как делают они… Немного желания, немного позитива, немного вдохновения – салат готов!

Раньше у меня программа вытягивалась на харизме. Она у меня есть: я могу даже того, у кого нет этого клочка земли, заставить чем-то позаниматься или просто послушать. А сейчас у меня есть молодцы, которые делают качественную картинку, которые музычку хорошую под меня подкладывают, и я так радуюсь, что мне ничего не надо делать (смеется).

У меня есть такие тетрадки – могу не придумывать сценарий, сидя за компьютером, – их у меня «миллионы», и вот тупо от руки здесь написаны все сценарии. Вот пока я это не сделаю, ничего не выйдет.

И потом, задумать можно все что угодно – но как технически это сделать? При своей красоте в эфире мы технически бедны. Техника – это сумасшедшие деньги, просто чумовые. Ну куда нам равняться на тех, у кого бюджеты необыкновенные? Мы должны понимать, что придется из этого ***** делать конфетку.

– А дальше?

– Идею я преломляю, как могу, а коллектив уже доводит ее до ума. Они ведь тоже люди одержимые, и ими всегда движет месть, правда, не черная, а белая: хотят сделать так, чтобы у нас было лучше, чем у других.

Я смотрю на других, какие операторы к нам приезжают. Однажды к нам на интервью приехал оператор, который табуретку и ту вместо штатива может использовать. Думаю, когда-нибудь он будет моим оператором, потому что он молодец. И эти мечты, они сбываются: а вот и он, он теперь наш! И я ему потом рассказываю: мы на тебя давно глаз положили, просто ты об этом не знал.

То ли это чуйка какая-то работает… Но вот есть картинка: если нравится – все отлично, если не нравится – то не буду этого никогда делать.

– У вас в программе постоянный коллектив?

– Да, команда сложившаяся, это такой скелет, который периодически пополняется только затем, чтобы карась не дремал. Потому что иногда мой горячо любимый творческо-технический персонал начинает организовывать профсоюзы, и они начинают из меня веревки вить. Точнее, пытаются. Эти «завороты» я заранее чувствую и говорю: надо нам кровь менять. И приходят новые люди, с горящим глазом, и программа меняется. Как правило, к лучшему.

Знаете, мне не нужны «свадебные генералы». Я имею в виду операторов, которые регулярно приезжают ко мне на съемку между свадьбой и чьим-то юбилеем, да еще с таким видом, как будто только что вернулись со съемкой как минимум Милен Фармер или Никиты Михалкова.

Кстати, признаюсь только вам: сам небезгрешен – один раз в жизни мне пришлось вести свадьбу. Меня все-таки уломали и говорят: «У нас будут снимать такие крутые люди!». И у меня начался мандраж: только бы пережить эти десять часов!

В итоге, не представляете, огромный дворец, все продумано, я спускаюсь в зал со своей речью… и, посмотрев на операторов, вижу, что это мой коллектив! И они тоже не знали, что я буду ведущим, потому что им рассказали ту же басню…

– Помимо свадьбы был еще какой-нибудь опыт ведущего?

– Да, у нас были городские мероприятия. Вот Зеленин (Д.В. Зеленин – экс-губернатор Тверской области) меня почему-то очень любил. Не знаю почему, хотя лично мы с ним «здрасьте – до свидания». И вообще у властей предержащих ко мне есть какой-то кредит доверия…

Один раз был еще детский концерт, закрытый. По-видимому, у одного товарища появились деньги сомнительного происхождения… В общем, он решил сделать добро, и то ли жена ему подсказала, то ли еще кто-то, что вот он – Смирнов – это сможет сделать и дети вокруг него очень хорошо смотрятся.

– Андрей Михайлович, а на федеральные каналы не пробовались?

– Знаете, какая песня: у меня есть друзья, которые там работают, и не последними людьми. Мы же все понимаем, что везде есть свои правила игры. Быть там и не иметь никакой уверенности в завтрашнем дне, зависеть от того, поймал ли вовремя чей-то взгляд, улыбнулся ли вовремя кому, молиться на продюсера я уже не хочу. Ради картинки в телевизоре на Камчатке, еще чего-то?

Не устраивает – договор не перезаключаем. Точка. Начинать, конечно, надо где-то, только цифры везде разные. Да и вообще начинать сейчас очень нелегко – и в Москве, и в Твери.

Вот еще говорят, что у тебя есть спонсоры крутые, которые тебя поддерживают, а ты под их дудку пляшешь. Да, есть, конечно, только спонсоры появились в моей жизни, не поверите, на ровном месте! Я ни в какие двери не стучался, хотя когда-то были такие попытки, потому что было трудно. Но спонсорам что нужно – отдача от программы, рейтинги. У нас они, славу богу, есть. Я вообще всех могу показывать, у меня только времени в программе мало.

Главное – в другом: не потерять четкую грань между зрителями и спонсорами. Зрительская любовь, конечно, хороша, но на нее хлеб в магазине не дают. А у меня семья, и я знаю, что надо работать, работать и работать. Мне говорят, что пока ты молод и красив,  тебе нужно впереди паровоза бежать…

И вот в моей жизни появились люди, которые сказали: «Да какие проблемы – на, только работай!». Им, наверное, просто нравится, чем я занимаюсь. У нас с ними происходит такое срастание! Они из статуса меценатов – я даже спонсорами их назвать не могу – перешли в статус друзей.

Софию Михайловну я люблю, обожаю и горжусь знакомством с ней.

– Вы сказали, что на улице часто узнают. А какая аудитория у «Дачи»?
– Вы знаете, меня все узнают. Я чувствую вот этот взгляд сзади всегда. Это может быть человек, который меня любит, но никогда об этом не скажет. Это может быть человек, который ревнует меня… потому что его жена телевизор смотрит. Но они все равно меня смотрят.

У нас огромная зрительская аудитория. В своих программах мы расставляем фишки для всех. Нас двигали по сетке, изучая, когда больше смотрят. Но вообще у «Дачи» сложившаяся аудитория, которая за нами следует от канала к каналу. То есть конкретное эфирное время для них ничто.

Знаете, это такие фанаты, я бы их так назвал. Они группу «ВКонтакте» организовали, о которой я вообще ничего не знал… Им, знаете, в сегодняшнем жестком мире не хватает некой душевности. Потому что они занимаются чем-то хорошим, но про них никто не рассказывает. А я вот про них рассказываю. Я говорю, как надо сделать лучше, потому что это знаю.

И даже бандиты нас смотрят! Мне говорят: не боишься, что кому-то дорогу перейдешь? А я говорю: и чего – вот он, вот я, мы посмотрим друг другу в глаза и все поймем.

Я как-то ехал вечером, сам в машине не езжу, не хочу почему-то… И вот я понимаю, что остался один на один с одним человеком. Думаю, наверное, люди были правы, что нельзя по ночам разъезжать с незнакомцами, хотя я считаю, что общий язык можно найти даже с дураком. Так вот, он сидит, смотрит, мне выходить и ему выходить, потому на улице он со мной поравнялся. Там только ноги надо было делать, не иначе…

– Андрей?

– Андрей.

– У меня к тебе, знаешь, дело какое есть…

– Какое?

– Ты мог бы «Дачу»… не 20 минут два раза в неделю показывать, а каждый день и по часу!

– А почему?

– Ты знаешь, когда моя теща тебя смотрит, она нас не видит!

Это вот одна категория людей. Другая категория…

– Содержание программы за двадцать лет как изменилось?

– За это время, честно сказать, мне все надоело. Надо что-нибудь новенькое. И мы уже переделали заставки, они у нас красивые и современные, мы поменяли музыку, камеры. У нас качество, ни у кого такого нет.

И что, собственно, я делаю? Рассказываю о проблемах, которые существуют с посадочным материалом, потому что везде всех обманывают. В свое время со мной пытались срастись товаропроизводители. Они просили: ты умный, рассказывай о хорошем, а плохое в жизни и так есть. Я им ответил, что рулить мной вы никогда не будете, иначе моя программа будет никому не интересна. Я расскажу ровно столько, сколько надо и сколько я знаю. Не потому что хочу вам насолить, а потому что это интересно. Давайте подумаем, с какой точки это будем подавать, чтобы зрителям было тоже интересно и чтобы вы не могли их обмануть… Им деваться было некуда, и они стали со мной работать.

Люди почему-то думают, что у меня свои магазины есть. Что я торгую своими семенами, посадочным материалом. Нет у меня своих магазинов. Просто мы об этом не говорим, потому что спонсорам выгодно, когда такой бред в народе ходит, мол, это магазин Смирнова…

Кто-то жалуется. Вот пишут, что у вас в программе много рекламы, а я им объясняю, что если бы не реклама, программа вообще бы в эфир не вышла.

– Как за такое долгое время не повториться и остаться актуальными?

– Есть шаблоны, которые мы используем. Сценарий же в ларьке не продается. Бывает, просто не идет, а бывает – прёт! Конечно, мы повторяемся. Я сейчас даже понимаю, что те вещи, которые сняты здорово, их даже нужно повторять, потому что ими можно гордиться. Раньше у меня каждую неделю была премьера. У меня был такой старт, когда нужно было многое доказывать, поэтому я сказал: сдохну, но премьера будет каждую неделю и я уведу от вас зрителя все равно.

По большому счету, у нас каждая секунда – это деньги. Ведь вся программа с точки зрения экономики просчитана. Со спонсорами я общаюсь сам. А все хотят быть неповторимыми, единственными и первыми. Чтобы самый красивый и самый длинный сюжет был непременно про них. Вот такого никогда не будет. Если я вам нужен в кадре, значит, буду делать вот это. Не устраивает – в программе «Дача» вы, конечно, появитесь, но текст будет читать девочка. Все соглашаются, я их расставляю на свои места, и все это начинает работать.

«Всё надоело!»

– Вы сказали, что все надоело. Если не продолжение работы с «Дачей», то чем занялись бы?

– А я больше ничем не могу заниматься… Вот я ушел из Суворовского училища, знаете, почему? Меня там перестали любить. Я привык – когда ты делаешь дела, ты видишь отдачу. Если у тебя отдачи нет, а для меня деньги не главное, я начинаю нервничать.

Я учитель высшей квалификационной категории, я писал диссертации, то есть про свои «зеленые дела» я знаю все. Меняется руководство, меняется отношение к тебе, но я-то не изменился. Я могу подчиняться, если вижу взаимопонимание в глазах. Если есть цель – ради чего ВСЁ ЭТО. Могу где-то сыграть, пойти навстречу, но если нет здравой цели, просто быть винтиком в машине, потому что «так принято» и «все так делают», извините, не хочу.

И вот 16 лет я отработал в Суворовском, будучи капитаном, и никто в жизни не верит, что я ходил в наряды, что это какая-никакая, все равно служба, что это кафедра, которой нужно было руководить… А потом меня просто перестали замечать. А я так не могу.
Сейчас, кстати, работаю в 14-й школе, веду уроки, факультативные часы.

– Какая усталость больше накопилась: физическая или психологическая?

– Да вообще не хочу ничего делать! Так устал от всего, честно сказать.

С другой стороны, знаете, что мне нужно? Мне нужно видеть людей, а они должны видеть меня, и мы не просто делимся знаниями, а учим друг друга жизни. Хотя энергетически это обдирает очень здорово. Но жизнь-то одна, и нужно пользоваться этим моментом. Ты пообщался с человеком, что-то понял, получил, и это здорово – это не продается нигде. Вот это мне надо!

Мне чего еще надоело… Я вообще не отдыхаю. Я с программой в отпуск не уходил ни разу. Знаете почему? Мне кажется, что кто-то у меня уведет спонсоров, что люди про меня забудут.

Другие говорят: а чего ты устал, ты вон как быстро все записал, пока другие там часами возятся. Ага, только мы 5-6 часов собираем пятнадцатиминутку. Мы на монтаже кайф испытываем от того, что вот в кадре листок пошевелился, а у нас в этот момент музыка пошла.

– Но выбирались хоть раз на пляж-то?

– Раз в жизни съездил в Египет. Чего людям стоило меня туда затащить, просто не представляете! Это была такая подготовка со всех сторон! В финале мы сделали так: я взял больничный и улетел туда. Наверное, помогло то, что другие сказали: ты там зато отдохнешь и с новыми силами приступишь к работе… (смеется).

Конечно, я езжу к друзьям на два-три дня. Но знаю, что за меня никто ничего не сделает. Вот сейчас у меня монтажер, который без меня ничего не делает. Говорю: «Почему?». Отвечает: «Я без тебя не могу». Только я его вдохновляю, то ли что, но при этом он фанат своего дела! Если ему не нравится, он делать не будет. Хоть переснимайте! Вот таких людей я очень уважаю. Да, мучаюсь с ним, но зато у нас “конфетка” получается.

– А что в таком случае, наоборот, не приемлете в людях?

– Очень не люблю предательства. А меня предавали очень здорово. Причем люди обличали меня в таких вещах, которых просто не было на свете. И именно из-за программы. Хотя дело не столько в ней, сколько вообще в телевизоре, в магической силе экрана. Там можно случайно оказаться и на следующий день так же случайно исчезнуть. Навсегда.

Что я на себя надену, тоже должно нравиться всем этим людям. По большому счету, я человек, от себя не зависящий: не хочешь – в эфир не выйдешь.

Но вот родители по сей день говорят: ты по жизни какой-то ерундой занимался. Правда, когда они увидели, что это 23 года работает, то признают, что все-таки что-то я сделал в этой жизни.

– Тоже хотелось задать вопрос, ведь считается, что все эти «зеленые дела» – не мужское занятие…

– Абсолютно не мужское! Я пробовал заменить себя в кадре другим человеком. У меня был такой опыт. Но спонсоры сразу денег не дают, рожи корчат. А я в кадре не сидеть пришел. Вот я хочу кого-то из юных, начинающих корреспондентов научить, туда посадить, но его почему-то не воспринимают. Может, потом примут, когда меня не будет.

Как говорят, вот наши учредители придумали море проектов, нужно их реализовывать. Но зачем это делать? У федералов есть то же самое. Надо делать то, что нужно нашему зрителю, и тогда от этого есть результат. Вот встречаю людей, которые работают у хозяев, они и говорят: вот везет тебе, у тебя есть свое дело, ты снимаешь свою «Дачу». Ну так придумай свое дело и занимайся им – в чем вопрос?

— Кому бы вы посоветовали, у кого еще нет дачи, завести ее?

– Знаете, нам дали клочок и сказали: на, работай, радуйся. А некоторые телевизор посмотрели – у другого целые «канары» цветут. А чего, он сам не может так, почему он должен мучиться здесь? Я понимаю, что дача сейчас людям нужна, чтобы шашлычки пожарить, цветочки посадить. Кому-то она нужна, чтобы прокормиться.

Вот я почему дом построил? Потому что там, на даче, жить нельзя. Ты там не выживешь. Виной тому и законы наши, и проблемы чисто хозяйственные, бытовые – в большинстве дачных поселков ни инфраструктуры, ни магазинов, ни дорог… Зато есть соседи! С которыми если уж повезет – то на всю жизнь!

Мы купили дом, быстро его переделали, чтобы снимать программу можно было. Все, что мы снимаем, это у меня. И люди видели, как это все на глазах меняется. Причем и ночью работали, чтобы прийти к результату вовремя.

А потом назрел какой-то конфликт, кто-то деньги в кооперативе не сдал, кто-то еще чего-то… И все идут ко мне за какой-то поддержкой. Но я же не могу всем помочь, регулярно за кого-то деньги сдавать. Естественно, появились стороны «за» и «против». И у моего забора чуть ли не с транспарантами уже стояли и говорили: «Да хоть бы он там сдох! Он не живет, а выпендривается». Я не выпендриваюсь.

Поэтому тяжело рулить этой жизнью дачной. Там очень разношерстные люди. В целом это правильно (совсем неплохо), что у народа есть клочок земли, они там возятся, больше ничем не занимаются. Спят крепче, в политику не лезут. А я для них вроде как успокоитель выступаю: давай для них рассказывай, вроде как все ответы на блюдечке, готовые… Верят каждому слову, порой даже страшно…

– И все-таки?

– Сказать другому “Купи себе дачу” я могу. Но не каждому.

«Дача» – это определенная психология, образ жизни, состояние души. Нужно быть ненормальным человеком, чтобы там что-то делать. Это надо быть маньяком. Вот меня вылечили немножко. Мне все говорят? а когда ты будешь своей личной жизнью заниматься, жизнь-то одна?

Ко мне любят в гости приезжать, поесть-попить, в бане попариться. А меня никуда не зовут. Другие говорят: а знаешь, почему?.. Они тебе завидуют с утра до вечера.

Вот у меня в сентябре будет день рождения, я сижу и думаю: сколько народу хочет побывать у меня в гостях! А с другой стороны, я сам себе праздник устраиваю – юбилей программы и т.д. Потому что чем больше ты сделал, тем меньше этому рады.

У меня есть единственный друг в Москве, редактором работает на федеральном канале, который меня понимает днем и ночью. У нас с ним ни-и-и-каких общих дел в плане работы. Мы просто можем посмеяться над чем-то… А здесь, в своем городе, я, по большому счету, один.

Есть мои родители, которые живут для меня. Есть мой дом, который я построил под себя, как люблю. Но праздники в жизни – те, которые сам себе устраиваешь. Ждешь искренних поздравлений, но часто понимаешь: если кто-то с чем-то собирается поздравить, значит, что-то от тебя нужно.

Зеленая политика

– В прошлом году вы пробовали себя в политике, были кандидатом от партии «Зеленые» в период выборов Тверской городской думы. Как так получилось?

И вот в июле прошлого года сижу дома, раздается звонок: это Москва, партия зеленых, Панфилов, который ее возглавляет. Я сначала думал, что это розыгрыш. Но через день мне перезвонили, потом прислали мальчиков московских, они стали смотреть мои документы, а им был нужен человек, который чист как слеза. Я как раз такой. У меня что есть, то есть. Даже программа «Дача», фирма, под нее сделанная, она не моя – это моих бывших родственников.

Оказалось, все серьезно. А я среди них выглядел как Иисус Христос, потому что они молодые и с каким-то неистовым желанием туда, наверх, забраться. И вот все закрутилось, завертелось, мне расписали, на каких эфирах надо быть, что делать. Правда, что где говорить – отдали на откуп мне.

Я даже не знал, что кому-то дорогу могу перейти в этой политике… Мы же набрали 3,8% голосов на выборах в Тверскую гордуму, а нужно было 5%. Но для первого раза это очень хороший результат, как мне сказали.

– Чем запомнилась та кампания?

– Было одно громадное удивление…Я тогда на ТНТ выходил, у Ялышева. Игорь Саныч хороший человек, но он по жизни считал, что я его работник. Хотя я на канал приносил авторскую программу, которая там выходила за деньги, то есть я покупал эфирное время. У нас произошло такое срастание на уровне родственников, что я был «своим», хотя к этому никогда не шел.

И вот пришло время участия в одной из политических программ. Я приезжаю на эфир, прибегает ко мне редактор и чего-то начинает крутиться вокруг меня. А вот есть у меня все-таки чуйка на тех людей, которые не могут в лицо сказать, а как-то юлят вокруг да около.

А спрашиваю: а это кто сказал? Ответ: ты понимаешь, откуда идет разговор…

А мне нельзя так говорить. Я солому буду жевать, но фасон держать. И пошел на эфир. Причем у ведущего этой программы даже в сценарии я не был прописан, это заметил четко. Он на последних секундах вписывал все, что у меня надо спросить.

Но когда понимаешь, что рядом с тобой сидят власть имущие, и ты, которого «проплющили», как могли, надо было стараться. Но там и времени было 10 минут. Хотя я сказал все, что положено, и даже то, что программы моей в эфире этого канала больше не будет. Этого они, конечно, не ожидали. Но терять мне было нечего.

– И…

– И что тут началось! Замело и завьюжило надо мной в октябре-месяце! Пишут: программу никто не снимал, с канала Смирнова никто не увольнял, это его грязный пиар. Да зачем он мне сдался? Как только прошли выборы, я уже вышел на другом канале. А потом столько шептунов, оказывается, рядом было, которые мне всю жизнь в любви объяснялись, и когда наступил этот момент, они куда-то все – раз… и смылись.

А мы все, что обещали, все сделали. Разобрались с этой помойкой, которая на Бежецком строится. У меня есть все документы, какой банк инвестирует, как город к этому относится.

Я знаю, что надо людям, как надо жить дальше, но… Кто-то пишет, что я в мэры Вышнего Волочка баллотируюсь, кому-то это надо. А я даже людей в политике никого не знаю. Я понимаю, что там не конкурент.

– Дальше будете пробовать себя на политическом поприще?

– Если еще раз попросят… Я буду только с «зелеными». И не потому что моя тема. Вот один раз хорошо укусили, а я пока не отомщу, не успокоюсь. Месть – дело очень хорошее, держит в тонусе. Людям надо доказывать, чего ты можешь в этой жизни. Если бы этого не делал, у меня бы сейчас ничего не было.

А во-вторых, понимаете, не надо быть со всеми. Единороссов много. Мне они тоже предлагали быть с ними. А когда ты не винтик в какой-то большой структуре, твоя работа заметнее. Надо быть с теми, кого мало. И вот я ездил к Панфилову, ездил в Кремль. Первый раз в жизни меня позвали послушать, какие существуют экологические программы, как они будут реализовываться.

Не скажу, что все это меня целиком захватило с головой. Просто я понял, что мои знания могут кому-то понадобиться, что я могу человеческим языком объяснить людям, что происходит с природой, с землей, и что мне поверят.

Хотя… поначалу было непривычно. Написали массу – обо мне, о моей семье… Такого, что я настолько не заслуживаю. Но… Мне возражают: а ты чего, не знал, куда лез? Я никуда не лез.

Что мне приходилось читать в эти дни – писателям-фантастам не приснится в страшном сне! Вроде какой-то педофил Смирнов был когда-то там задержан, а потом связать это как-то со мной, не разбираясь вообще ни в чем. Потому что пишут все, что только связано со Смирновым, хотя их миллионы.

Ну, давайте у нас у власти будут те, кто всю жизнь за нее держится и никого туда не пускает. Они это делают по сей день, это заметно. Но если вам нравится – ради бога, но мы правду когда-нибудь слышать будем?

– Не считаете, что сама тема экологии сыровата для нашей страны?

– Может быть. Потому что экология, как нас в школе учили, это дом, в котором ты живешь, и ты его должен сохранить, не более того. Но сейчас же на этом зарабатывают много. Нужно четкую ниточку увидеть в этом деле. Ко мне пришли одни партийцы и сказали: ты же знаешь проторенную дорогу вон туда (указательный палец устремляется вверх), помоги нам решить эту проблему. Я отвечаю: вас выбрали, вы ее и решайте.

Поэтому я не хочу быть политиком, мэром. Я даже не знаю, что они делают. Нужно просто делать то, что у тебя получается лучше всего.

– Не разочаровались в политике?

– Я, конечно, этой кухни не знал. Думал, если весь правильный и примерный, мне будет достаточно об этом лишь внятно и доступно рассказать. Оказывается, там есть такие собаки, которые тебя спокойно сожрут, а потом скажут: мы Андрея Смирнова, оказывается, сожрали, да мы его просто не узнали.

Житейская мудрость

– Коль скоро у нас получается философский разговор, не хотите стать ведущим какой-нибудь программы за жизнь?

– Можно, почему нет. Только спонсоров искать не хочу. Поэтому… Как только у вас будут деньги, зовите меня! (Смеется.) Я вам помогу их потратить.

– Консерватизм по жизни – дом в старинном стиле, прохладное отношение к компьютеру, традиционные взгляды – он откуда, от земли?

– Да, наверное. Потому что я вырос на всем этом.

– Вы знаете секрет успеха от Андрея Смирнова?

– А какой успех? Что завидуют, так они всей кухни не знают. Что я тут улыбаюсь и хорошо выгляжу, так это мои дела. А успех – дело свое делай, и тебя заметят. Мне бабушка так по сей день говорит. Меня родители никогда не хвалили, что бы я ни делал. Конечно, мне обидно иногда бывает, потому что мне нравится, когда меня хвалят.

Дачу, кстати, я захотел. У родителей не было ее. Мы с дедом огурцы на балконе и в ванной выращивали. Тогда это и началось, по большому счету.

Я человек многогранный. Тот, что сидит по телевизору, и тот, что в жизни, это совершенно два разных человека. Все говорят, нужно быть гибче… Не-е, такого уже никогда не будет.

Вы знаете, что сельскохозяйственные вузы по жизни всегда не воспринимались как вузы. Туда шли те, кто чего-то недополучил и никуда больше не попадет. Я туда шел в первых рядах!

Хотелось бы все это сыну передать, но он пока не хочет. Не знаю, как надо сделать, чтобы ему это нравилось. Хочу, чтобы он занимался моими делами. Потому что я вообще начинал с нуля. Но пока я не нашел ту кнопку, на которую надо нажать.

– Сами какими инструментами пользуетесь в огороде?

– Я даже перчаток не надеваю. Конечно, от этого руки страдают, портятся и т.д. Я не преемник чего-то высокотехнологичного, я вырос в то время, когда ничего не было.

– «Зеленые дела» – это для вас и хобби и профессия?

– Это просто жизнь моя. Вот мне спокойней на душе тогда, когда мои близкие здоровы. Тогда я буду работать долго и плодотворно. Если у кого-то что-то случается, вообще в голову ничего не идет. Плодотворный труд в любом деле может принести только внутренне спокойствие. Из-под палки никогда ничего не сделаешь.

И потом я очень эмоционален в плане творчества. Мне нельзя никаких негативных историй рассказывать перед съемками. Потому что заведут, им потом на кнопку только нажми и в «дырку» камеры смотри, а мне сиди улыбайся…

– Андрей Михайлович, вы считаете себя состоявшимся человеком?

– А что я сделал-то? Как говорится, сына вырастить, дом построить, дерево посадить… Деревьев насажал, дома построил, сын растет…

Мне же люди предлагали: ты не можешь у нас на участке быть садовником? Отвечал: «Народ, вы думайте, чего говорите!». Хотя, может, к этому когда-нибудь приду: дорожки мести, кусты обрезать… И ладно. Им приятно будет говорить, что у них на участке Смирнов работает. Такие люди тоже есть.

– То есть итоги подводить рано?

– Рано. Мы еще не все сделали. У нас еще есть те, которые не широко улыбаются. Я еще не вижу их искренности и слез в глазах. И даже тот человек, который не хочет смотреть мне в глаза… Я иду и смотрю ему в глаза, потому что перед ним чист как слеза.
Понимаете, те люди, которые со мной работают, я их всех люблю. Не знаю, понимают они это, нет. Но если начинают делать всякие пакости, значит, не видят этой любви. И тогда – всё, до свидания!