«Газель» против прототипов: как экипаж тверского гонщика Евгения Павлова завоевал серебро «Шёлкового пути»

Корреспондент Tverigrad.ru побеседовал с призёром «Шелкового пути» о трудностях, с которыми экипаж сталкивался в гонке и о том, насколько важны навыки экстремального вождения в городе.

Уже в грядущие выходные каждый тверичанин и гость нашего города может приобщиться к грандиозному событию – большому спортивному празднику «Тверской замес. Гонка титанов». Соревнования пройдут в нескольких зачётах: квадроциклы, внедорожники, грузовики и даже тракторы. Гости смогут поучаствовать в специальном забеге, игре в сапбаскет и мастер-классах. Мероприятие будет проходить 13 августа с 11 часов в «Парке приключений Павлова». Сам же Евгений Павлов –  основатель этого парка, герой проекта «TVERTEAM. История успеха», президент джип-клуба «Лебедушка» –  недавно вернулся с победой после участия в международном ралли «Шёлковый путь».

В этом году гонщики стартовали из Астрахани и преодолели маршрут протяжённостью почти 4500 километров. Церемония награждения прошла в олимпийском комплексе «Лужники» в Москве. Многократный чемпион России по автоспорту, организатор целого ряда ярких зрелищных мероприятий Евгений Павлов был штурманом в команде с пилотом Александром Русановым, команда GAZ RAID SPORT. Их экипаж на «Газели» занял заслуженное второе место, но победа давалась непросто. О преодолении «Шёлкового пути» Евгений Павлов рассказал в интервью Tverigrad.ru.

– В каком классе вы выступали?

– Мы выступали не просто в классе «Внедорожник», а в классе «Подготовленные внедорожники», так называемые «прототипы» для соревнований среди машин, специально созданных для гонок. Это очень важное замечание, потому что они делаются из других материалов, по-другому сконструированы в отличие от серийных автомобилей. То есть это самые быстрые машины, это гоночные болиды. И здесь, я бы сказа, второе место, оно для меня – сумасшедший успех, потому что у нас немного другая концепция. Мы, по сути, ехали на серийной машине, на серийных агрегатах. Да, у нас сдвинут мотор назад для развесовки, но это – всё равно серийный автомобиль, серийный мотор, дизель объёмом 2,8 литра, который ставится на «Газели». И конечно вооруженность намного меньше, но, тем не менее, приятно. Тем более приятно побеждать.

– Почему уже много лет выступаете за команду GAZ RAID SPORT. Вы патриот отечественного автопрома?

– Да. Я патриот отечественного автопрома. Я уже десять лет работают в заводской команде «ГАЗ» гонщиком и при этом мне это нравится, потому что здесь сложнее. То есть за счет того, что ты едешь на серийной машине, каждый результат – я не раз чемпионом России становился – это очень большая борьба. Потому что если бы ты ехал на равных автомобилях, тебе было бы проще побеждать. Когда ты вынужден ехать на чуть более слабой технике… Как бы на слабой – это нормально. Потому что если ставить серийные детали, в гонках, они будут ломаться. И вот соблюдать этот баланс, чтобы ехать без поломок – это непросто. Но всё хорошо получается, складывается. Стараемся.

– Что на этом гоночном марафоне было самое запоминающееся?

– Все прошло почти ровно, слава богу. То есть не было ни 60-градусной жары, с которой мы когда-от сталкивались в Китае, когда теряешь сознание. Было, конечно, +38°, но это уже как бы «детские» температуры. Горели мы в одном месте – не очень приятно, когда машина горит открытым огнём. Были новые регионы, где мы ни разу не были – Дагестан, Чечня. Тоже интересно поездить. Особенно по менталитету. То есть ты там оказываешься, и всё – забудь, что такое шорты. Только джинсы. 38 градусов жары на улице, но всё равно джинсы. Сейчас «Шелковый путь» проходил исключительно по России, не было других стран. Но даже по России сталкиваешься с множеством разных культур. Чечня например – там везде лозунги «Ахмат – сила». Приезжаешь в Калмыкию – там везде Ом мани падме хум, буддизм. И вот этот – как хорошее красивое путешествие. Понятно, что в гонке находишься немного в другом режиме, и зачастую тебе всё равно, в какой ты стране – в Африке, или в Южной Америке. Потому что ты сконцентрирован в гонке. Но когда удаётся вынырнуть из этого состояния, то несомненно хочешь получше узнать те края, где ты находишься.

Как когда-то было в Южной Америке, у меня выбралось полдня свободных, я полетел на Мачу-Пикчу. Я туда прилетаю, а там +8 и дождь идёт. У нас тут +30, в шортах ходим, а там такая погода. Но зато запомнилось, классно. Я люблю путешествовать, поэтому впечатления ловлю ото всюду.

– Второе место для вашей команды, это предел, или могли бы выступить ещё лучше?

– Это даже запредельно, если быть объективным, для «Газели» с мотором объёмом 2,8 литра, когда у соперников моторы по 7-8 литров. Ты едешь на настолько слабой машине в сравнении с соперниками, чтобы попасть в призы – это запредельно. Я в «Шелковом пути» участвую около 10 раз, и это первое призовое место.

– С какими трудностями пришлось столкнуться?

– Так получилось, что мы нашли слабое место в машине. Там у нас стоят специальные домкраты, гидролапы, и когда их устанавливали, не заметили, что недалеко от них стоит силовое реле. Кода мы вывесились на гидролапах, корпус машины чуть-чуть изогнуло, произошло касание и замыкание. То есть такой момент, что реле стояло, лапы поставили потом. Не мешает, не задевает, всё так и осталось. А то, что металлический каркас может изогнуться, это выяснилось впервые на этих гонках. Реле уже перенесли в другое место. Я потом анализировал, мы в принципе прошли без поломок. Да, загорелись. Бог с ним. Да, потом у нас буксовало сцепление, потому что мы туда песка «накидали». У нас вентиляция коробки стоит, мы туда «накидали» песка, залили огнетушителя, сами создали среду, чтобы сцепление чуть-чуть побуксовало. А поскольку, когда всё горело, сгорела магистраль задних тормозов, и мы её заглушили и пошли только на передних тормозах, и колодки не выдержали. День длинный, торможение активное, поэтому сожрало колодки. Тормоза кончились, и какую-то часть трассы доезжали без тормозов. Трудности были с первого дня. Нельзя эту гонку назвать простой. Любой «Шелковый путь» – это преодоление себя. Это касается любых крупнейших мировых гонок – «Шелковый путь», «Дакар», «Африка», где побеждает тот, кто доехал до финиша. Доехал до финиша – это уже победа, потому что это непросто.

– Много было сходов с дистанции среди участников?

– В этом году не так много участников сходило с дистанции. Потому что гонка была в чуть-чуть щадящем режиме. Я помню китайский «Шелковый путь», когда я уснул на третьи сутки. Сначала мы ломались, потом солярка кончилась в Китае и в пять утра нашли ферму. У нас же карты ведь нет, ты едешь по дорожной книге, солярка заканчивается, и там подсказали, что надо дотянуть до этого места, где есть ферма какая-то. И вот в пять утра мы разбудили фермера, объяснили, что машина «ням-ням», он всё понял, говорит: «У меня трактора нет, туда езжайте, там ещё одна ферма, у него есть трактор». Мы того фермера тоже разбудили, тоже всё на пальцах объяснили, тот принёс лейку, и говорит – сливайте с трактора, заправляйтесь. На следующий день сломались и пока доехали, тоже ночь была, и двое суток в гоночном режиме, третьи сутки проезжаем, на третий день вышли на старт. После финиша у нас было 300 километров перегона до лагеря по автобану. И я на автобане заснул. Вот это была нагрузка. А здесь в лагере каждый день высыпаешься. Хоть три-четыре часа, но спишь, поэтому здесь комфортно всё.

– Почему вы сейчас в команде не пилот, а штурман? И кто важнее в команде? Пилот или штурман?

– Я еду штурманом, потому что от штурмана зависит больше. Если ты не знаешь, куда ехать, то, как бы быстро ты не ехал, то всё равно уедешь куда-то не туда. Но сейчас я реально понял, что пилот нужен, потому что когда у нас кончились тормоза, и мы почти остановились – там, где можно ехать 120, мы едем 40, и мне пилот говорит: «Я не поеду быстрее, я жить хочу». Хорошо, нам немного оставалось до финиша, километров 50, но всё равно мы их доползали. Я участвовал на ШП, тогда я 500 километров доезжал без тормозов. Но я в боевом режиме ехал. Коробка есть, значит тормозить можешь. Поэтому опытный пилот тоже нужен.

– После этой гонки будете снова участвовать в соревнованиях в одном экипаже с Александром Русановым?

– Не я выбираю себе пилота, внутри команды решили, что в этом году едем с Русановым. Сашка неплохой пилот, на самом деле. У него еще нет достаточного марафонского опыта. Поэтому он устаёт, не может без тормозов как-то ехать. Я же через это всё прошел. Но как пилот, он едет хорошо, спокойно. Даже на самом деле хорошо, что он едет спокойно, потому что мы с большей гарантией доберёмся до финиша. Для марафона это тоже важно, потому что можно нестись быстро и не доехать. Как Васильев. Откровенно, он сейчас лучший российский пилот, но на этой гонке он шел настолько быстро, что в итоге не доехал. Там был крутой поворот, которого не было в дорожной книге, и физика победила, машина ушла кувыркаться в овраг.

– Как думаете, есть будущее у российского автопрома в условиях западных санкций?

– ГАЗ сейчас очень хорошо себя чувствует. Даже по нашему экскаваторному заводу сказать. Они же продолжают работать, они просто перешли на модели, которые полностью на российских комплектующих. Хорошие модели, проверенные временем, может быть не такие гламурные, но вполне рабочие. Поэтому и у ГАЗа всё нормально. Есть куда развиваться. И даже наша работа, которую мы делаем в гонках – это же серьёзный испытательный полигон на самом деле. То есть мы через себя проводим испытания различных агрегатов. Например, поставили нам новую коробку передач, конструкторы думают, что она классная получилась. Мы едем, она у нас «летит». Понятно, что мы «сливаем» гоночный результат, но зато после этого её доработают. Для этого, собственно, гонки в мире и созданы, чтобы погрузить машину в те условия, в которых нормальные автомобили никогда не бывают. И если уж там выдержит, значит в обыденной жизни тем более выдержит. А если там ломается, есть повод посмотреть, что улучшить. Это нормальная мировая практика. Весь мир так и живёт.

– Какие у вас дальнейшие планы по развития Парка приключений Павлова?

–  Ну, планы грандиозные. Во-первых, мне никто не отменял ещё чемпионат Европы. Он стоит у меня в планах в 2025 году, и мы к нему готовимся. И поскольку подготовка многолетняя, я не могу сказать, что я всё отменил, а потом если мне скажут в 24-м году, что в 25-м провожу его, и быстренько всё сделать за год – так не получится. Поэтому я продолжаю готовиться, и чемпионат Европы состоится, позже, раньше – не суть. Во всяком случае, мы будем готовы. У меня сейчас хорошо набирает силу гоночная серия «12 месяцев». Мы проводим гонки для всех желающих на закрытой спортивной трассе, ровной, гладкой. Трасса – на мастерство вождения, потому что там много поворотов, их надо правильно проходить. Она получается и зрелищная, и живые динамичные результаты. В мае было 88 тысячных секунды по сумме заездов между первым и вторым местом, стоит система электронной фиксации. Плюс я ещё делаю детский зачет. Трасса закрытая, дети катаются на родительских машинах, в шлемах, пристёгнутые. Я же веду детскую школу и учу детей водить машины, водить правильно, понимать, что такое машина, как она живёт на дороге, что делать правильно. Не просто, что надо повернуть руль вправо, а что будет, если ты сделаешь это, куда разложится вектор оси, какие обороты нужны. Такое глубокое погружение, которое даст потом возможность ездить безопасно всю жизнь, даже если они никогда не станут гонщиками. Даже если они никогда не станут гонщиками, это не важно. Важно, чтобы они будут с машиной на «ты». Это ещё один из регулярных классных проектов.

Сейчас наше мероприятие, ближайшее событие, «Тверской замес. Гонка титанов», оно вообще феерическое. «Лебёдушкино озеро» — крупный зимний проект, который знают все жители Твери. Но «Тверской замес. Гонка титанов» — она станет ещё крупнее, потому что это летнее мероприятие. Там будут квадроциклы, джипы, грузовики, и все ездят вокруг зрителей. Трасса оборудована зрительской ложей внутри себя, откуда можно не упустить ни одного момента. И при организации трассы мы использовали принцип локальных препятствий. Это удобно и участникам, потому что они не в «одной луже» сидят весь день, и зрителям – потому что тут подошли, посмотрели, там подошли, посмотрели. Мы готовим большой-большой праздник. Я вижу, что со временем на «Гонку титанов» будут приходить десятки тысяч зрителей, потому что у нас всё для этого есть. Мы сейчас готовим парковку на полтора гектара. Хорошую круглогодичную парковку. Зимой я её буду заливать, и там будет площадка для обучения езды на льду.

– А что ещё будет в спортивной программе «Гонки титанов»?

– Ещё помимо заездов на «квадриках», грузовиках будет забег для всех желающих по этой же самой трассе. То есть по грязи, по горкам. Как только машины закончат соревнования, то будет забег на эти два километра. Я в регламенте не писал, но я не буду запрещать заезды на велосипедах по этой трассе. Но это очень тяжело. Одно дело, ты по луже бежишь 150 метров сам, по колено в воде, а другое дело, ты ещё велосипед на себе несёшь. В своё время на Camel Trophy у нас было такое упражнение – бег с велосипедом в гору. Нам на Кавказе дали трассу сначала в гору, а потом вниз. Ты не можешь ехать ни вверх, ни вниз, потому что слишком круто. Ты тащишь велосипед на себе и бежишь. Это было одно из самых ярких впечатлений с Camel Trophy, потому что реально было физически тяжело. Пускай и здесь будет, это интересно. При чем, призы за беговой зачет, они такие же, как для тех, кто на машинах.

– Кстати о навыках экстремального вождения. Помогают ли они в обычной дорожной ситуации, например на улицах мегаполисов, на федеральных трассах?

– Однозначно. Иначе бы я этим не занимался. Я же не просто так учу людей контраварийному вождению. Потому что эти навыки – они определяющие. Когда у тебя правильная посадка, правильная рулёжка, у тебя время на исполнение манёвра в экстренной ситуации меньше. Из-за чего происходят аварии? Ты и рад бы уехать в сторону. Но тебе не хватает тормозного пути, ты не можешь успеть обрулить это препятствие, потому что у тебя физика не позволяет это сделать. В принципе, дорога – это рефлекторика. То есть ты сначала мозг получает сигнал, что что-то не то, руки отрабатывают манёвр на рефлексе, а потом до тебя уже доходит, что же это такое было. То есть сначала мозг получил сигнал, а тело сразу же его отработало. Но для этого тело должно быть тренировано и должно понимать, что надо делать. Когда ты понимаешь, что надо делать, и умеешь это делать, естественно у тебя все получится.

У нас на гонках каждый день происходят десятки экстремальных ситуаций, когда ты теряешь контакт с дорогой, находишься на грани. Вся гонка так строится. Если ты поедешь медленнее, ты проиграешь соперникам, если ты поедешь быстрее, чем можешь, ты не доедешь до финиша. Поэтому ты едешь на той скорости, на которой ты можешь справиться с машиной, но на грани потери контакта с дорогой. Идешь по острию ножа. Потому здесь понимание плюс тренировки дают безопасность на дороге. Поэтому программой безопасного вождения я буду заниматься больше и больше.

Сейчас ещё появится зимняя ледовая площадка, которая даст дополнительную возможность для этого. Потому что происходит, когда человек попадает в экстренную ситуацию? Первая реакция – это оцепенение. То есть ты бы мог что-то сделать, но для тебя это шок. Пока ты в шоке, происходит авария. Поэтому этот шок лучше испытывать у меня в парке, на скоростной трассе. Там специально сделаны зоны вылета таким образом, что переборщив со скоростью, ты вылетаешь. Да, ты первый раз получил шок. Второй раз. На пятый раз это уже становится привычкой и можно начинать работать с человеком, объяснять ему, как правильно было сделать. Например, подзагрузить переднюю подвеску, ещё что-нибудь. Это же чистая физика, надо её просто правильно использовать.

– То есть у тверичан есть все возможности для того, чтобы обучиться навыкам экстремального вождения?

– Да. Я каждую зиму выглаживаю трассу в парке, веду детскую школу. И вот уже осенью возобновлю занятия, потому что сейчас, скажем так, спасибо мировой ситуации, у меня будет больше свободного времени, так как меньше международных гонок. Соответственно, больше времени, которое я могу посвятить на обучение людей. И конечно же и осенью, и зимой буду заниматься и со взрослыми тоже. У меня есть конкретная программа, но не для того, чтобы водители лихачили, а для того, чтобы в какой-либо внештатной ситуации знали, что надо сделать, и могли это сделать. Таким образом стремлюсь снизить аварийность на дорогах.