Гибель танкиста, подвиг психиатра и игры детей войны: тверичанка вспоминает об ужасах оккупации
Ребёнок войны Инна Григорьева рассказала о руинах Калинина и зверствах немцев в захваченной деревне.
16 декабря Тверь отметит 80-ю годовщину освобождения от немцев. Наш портал продолжает цикл статей, посвящённых этой значимой для города дате. На долю Калинина (как раньше называлась Тверь) пришлись огромные испытания. Город попал под немецкую оккупацию 17 октября 1941 года, освободили его через 2 месяца. Он был сильно разрушен бомбардировками. Отступающие нацисты планомерно уничтожали дома – каменные взрывали, деревянные жгли.
Жительница посёлка Химинститута Инна Григорьева поделилась с корреспондентом Tverigrad.ru воспоминаниями о лишениях и ужасах войны.
Когда немцы заняли город, Инне Николаевне было всего 2 года, её брату — 7 лет. Но пенсионерка помнит не только послевоенные лишения, в её памяти живы страшные воспоминания матери, родственников и знакомых.
Семья Григорьевых жила в трёхэтажке на улице Малая Самара. Год назад этот дом попал под ковш экскаватора как ветхое жильё.
Когда войска вермахта подошли к городу, семья Инны Николаевны эвакуировалась на Урал – в город Кизел Соликамского района.
– Мой отец Григорьев Николай Михайлович был военным, служил на танке. Поэтому нас эвакуировали вместе с военным училищем. Ныне это академия воздушно-космической обороны имени Маршала Жукова, – уточнила пенсионерка. – Папа остался отправлять на фронт эшелоны с военной техникой и грузить вагоны с эвакуируемым имуществом. Он нас нагнал только в Удмуртии – в городе Глазов.
В Глазове пути танкиста и его семьи разошлись. Жена и двое детей отправились глубже в тыл, а боец ушёл на передовую.
Тётя Инны Николаевны осталась на оккупированной территории — в деревне Иванцево Калининского района: «Тётя Маруся — это мамина старшая сестра. Её муж тоже был военным, как и мой папа. Он погиб при взятии Сталинграда».
По словам Инны Николаевной, на пути к Калинину немцы сжигали все деревни и зверски уничтожали гражданское мирное население. Иногда даже сжигали их в домах и сараях. Немцы не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков. Прознав про такие зверства, многие жители Иванцево поспешили покинуть свои дома: они ушли через болото в сторону Старицы.
Фашисты зверствовали в Иванцево, издевались над людьми. Они назначили старостой местного жителя, который оказался жутким предателем: помогал оккупантам грабить и терроризировать население.
– У моего дедушки в подвале дома на зимовке находились ульи с пчёлами. Староста доложил об этом немцам. Фашисты приехали на мотоцикле и под пистолетом повели деда в подвал, чтобы он залил своих пчёл. Но тётя Маруся встала у них на пути, – рассказывает Инна Николаевна.
Тогда немцы выволокли женщину на улицу, облили её ледяной водой на морозе и бросили умирать. Тётю Инны Николаевны спасла соседка. Она волоком дотащила женщину до своего дома и отогрела.
– У соседки было четверо маленьких детей, все они болели ветрянкой. Немцы подумали, что дети больны тифом и побоялись заходить в дом, – продолжает Инна Николаевна.
Родной брат дедушки Инны Николаевны (дядя Миша, как его называет пенсионерка) был главным психиатром Бурашевской психиатрической больницы. Он прекрасно знал, что ждёт его пациентов, когда немцы оккупируют территорию. С точки зрения идеологии Третьего рейха, душевнобольные являлись «ущербным человеческим материалом» и подлежали уничтожению. В годы войны нацисты отправили на смерть десятки тысяч пациентов психиатрических клиник. Врач бурашевской лечебницы решил выписать всех больных, которые мало-мальски могли себя обслуживать и тем самым спас их жизни.
– Когда фашисты заняли территорию, они арестовали дядю Мишу и отправили в тюрьму в Грузию, в Аджарский район. Там он 9 месяцев провёл в одиночном заключении, – рассказала Инна Николаевна.
Позже за свой подвиг главный психиатр Бурашевской психбольницы был награждён орденом Ленина. После войны он продолжил свою практику в Грузии.
Деревню Иванцево война смела почти до основания: от ста домов осталось всего около 10. «Покидая деревню, немцы застрелили старосту. У него остались супруга и четверо детей. Конечно, женщине было очень тяжело. Вдовам предателей, как известно, пенсий не платили, – говорит Инна Николаевна.
Как рассказала пенсионерка, возвращение в Калинин после освобождения оказалось делом непростым. Чтобы попасть домой, требовался пропуск. «Получили его с трудом. На Урал в эвакуации мы ехали около 8 дней, а возвращались обратно две недели. Потому что ещё шла война, наш поезд шёл очень медленно: останавливался на каждом полустанке, пропускал военные эшелоны».
Те, кому всё же удалось вернуться, столкнулись с серьёзной жилищной проблемой. За время оккупации в Калинине было разрушено свыше половины жилого фонда, сожжены целые кварталы в разных районах.
Кроме того, возвращаясь из эвакуации, люди узнавали, что в их квартирах уже кто-то живёт. Те, кто оставался в оккупированном городе и потеряли свои дома, стихийно переселялись в пустующие квартиры умерших или эвакуированных соседей. Выселить их было уже практически невозможно. Так произошло и с квартирой семьи Инны Николаевны на улице Малая Самара. «В Калинин мы приехали в конце февраля 1943 года. Квартира была занята, пришлось разместиться у тёти Маруси в деревне Иванцево», – продолжает пенсионерка.
Инна Николаевна говорит, что из Калинина видела, как освобождали от немцев Ржев. Пожары окрасили небо в красный цвет, взрывы были слышны более чем за 100 километров. «Какие же там были бои!» – не сдержала слёз пенсионерка.
Немецкие войска покинули Калинин, оставив после себя довольно много военной техники. Инна Николаевна вспоминает, как дети играли на брошенном танке со свастикой. Мальчишки искали запалы от гранат и взрывали их, устраивая фейерверки. Так двоюродного дядю пенсионерки изрешетило осколками. Он месяц пролежал в больнице города Пушкино Московской области.
– Помню, как мы нашли упаковку с неразорвавшимися маленькими снарядами. Привязали к ней верёвку, подтащили к колодцу возле разбомбленного дома и бросили туда. Или эти снаряды когда-нибудь рванут, или уже не разорвутся никогда, – говорит Инна Николаевна.
Война тяжёлым бременем легла на плечи женщин. Они заменили своих мужей, отцов и сыновей, ушедших на фронт: пахали на быках, сеяли, косили траву и стоговали сено, пасли скот, ремонтировали машины… Работали за двоих, за троих…
Жили все впроголодь. Хлеб пекли из лебеды, добавляли туда мох. Весной и летом спасались грибами и ягодами.
– Мы с 4-х лет ходили в лес собирать грибы и ягоды. Бабушка пекла лепёшки из черники и морковки на всю зиму. Это было наше самое вкусное лакомство, – говорит Инна Николаевна.
Вскоре семья Григорьевых получила комнату в Калинине. «Из деревни в город нас перевозил папа на танке, – улыбнулась пенсионерка, вспомнив этот момент. – Дорог ведь не было никаких, ни на чём не проехать».
Руины города выглядели удручающе. Пенсионерка помнит, как по улицам Калинина вели колонны пленных немцев. Они восстанавливали разрушенные ими же дома.
Изредка приходили отцовские письма с фронта, которые давали возможность услышать его голос оттуда. Они были пропитаны любовью и тоской по близким людям. Но летом 42-го мама Инны Николаевны получила письмо-треугольник от фронтового товарища супруга. Его танк был подбит под Курском 14 июня.
«Николай Михайлович, Ваш верный супруг, погиб. Он пал геройским духом против фашистской чёрной чумы. Гитлеровская сволочь нас с Вами навсегда разлучила от Николая Михайловича. Он погиб за независимость, за освобождение нашей родной земли, мирных городов и сёл….
Я после гибели Николая стал ещё злее на эту чёртову свору, на фрицев, ганцев и тому подобных. За товарища, за друга, за Родину, за мирные наши города… У меня ещё больше ярость. За Николая Михайловича я уже ни одну сотню спрятал на тот свет. Но ещё буду мстить, пока живой…».
Танкист продолжал писать семье погибшего товарища, однако через какое-то время и от него прекратили приходить письма. Где оборвалась жизнь героя, Инна Николаевна не знает.
Наступил 1945 год. В комнате, по словам Инны Николаевны, было очень холодно. Батареи совсем не грели. Мама тяжело заболела, её положили в больницу. Брат был в деревне Иванцево у тёти Маруси.
– Вдруг за окном началась стрельба, какой-то грохот. Я не понимала, что происходит. Все начали выбегать на улицу и бежали в сторону Педагогического института на улице Желябова, ныне ТГУ. В то время там ещё располагался госпиталь. Оттуда тоже все, кто мог выскакивали на улицу, некоторые даже выползали. И все кричали «Ура!». Это было 9 Мая. Все были безумно рады. Мы с тётей быстрее побежали в больницу к маме. Там уже тоже все всё знали. Вот так я встретила День Победы, – Инна Николаевна завершила свою историю трогательным воспоминанием о том незабываемом дне. Леденящий ужас войны растаял под лучами Победного Мая. Страх уступил своё место радости.
Инна Григорьева получила образование в Московском текстильном институте имени Косыгина. Она работала старшим сотрудником во всесоюзном научно-исследовательском институте синтетического волокон города Калинин. Под её руководством был разработан материал, который использовался при изготовлении воздушного фильтра для ВАЗ 2101 или, как прозвали этот автомобиль в народе, – «Копейки». Это родоначальник всех жигулей. Вскоре молодого учёного пригласили в Москву на испытания разработки. «Да, я проехалась на самом первом автомобиле «Жигули» вместе с директором «Автоваза» англичанином Летчфордом. За свою разработку мы получили медали», – с гордостью говорит Инна Николаевна.
После этого ВНИИСВ разрабатывал фильтры для очистки нефтесодержащих вод, которые применялись на судах морского и речного флота. За это калининские учёные также получили медали. Под руководством Инны Николаевны разрабатывались перевязочные материалы для экстренных случаев. По словам пенсионерки, самой примитивной разработкой калининских химиков был нетканный материал для покрытия грядок.
Читайте также: Путь советских войск к взятию Берлина начался на Тверской земле
Героическое подполье Калинина: спокойной жизни у фашистских захватчиков не было
КОММЕНТАРИИ 1 Войти
Для комментирования Вам необходимо авторизироваться.
Н.И. Летчфорд, руководитель московской дирекции "АВТОВАЗа"