Логово материнства: школьница, ее 10-месячный сын, братья и сестры прозябают "в хлеву" в престижном районе Твери

В этой страшной истории о тверском быте есть о чем серьезно задуматься следственному комитету, полиции и даже МЧС.

В Твери этого 11-летнего чернявого мальчишку с красивым именем Рафаэль часто можно увидеть на остановках – худенький паренек, стесняясь, просит у прохожих денег на еду. Одни обходят его стороной, другие делают вид, что не замечают, третьи начинают расспрашивать о жизни, но денег не дают. Но есть и те, кто не может остаться равнодушным – ком в горле заставляет раскрыть кошельки. Ольга как раз из числа последних. Во вторник, 4 апреля, на улице Горького к ней подошел Рафаэль, попросил милостыню, и женщина, не раздумывая, повела мальчишку в магазин на перекрестке с улицей Коноплянниковой, чтобы купить ему еды.

– Он представился Ромой, сказал, что давно не ел и очень хочет кушать, – рассказывает Ольга. – Стоял, трясся то ли от холода, то ли от голода, был очень робким. Я купила мальчику шоколадку, яблок, хот-дог, шаурму… Он схватил пакет с едой и побежал со всех ног. В магазине сказали, что часто его видят, он всегда просит еду. Перед тем как он убежал, я успела его немного расспросить, узнала, в какой школе учится, и сразу поехала туда.

В школе Ольге сказали, что мальчик у них уже не учится, но его здесь хорошо знают. Мол, он из неблагополучной многодетной семьи, которая живет чуть ли не в землянке, что его 15-летняя сестра-школьница родила недавно малыша, что социальные службы с ног сбились, пытаясь им помочь, но все без толку.

Услышав о таком кошмаре, Ольга попросила нас разобраться в ситуации: «Я понимаю, что семья асоциальная, но мальчику надо помочь, нельзя так это оставлять…». Выяснив адрес, по которому прописана многодетная семья, корреспондент Tverigrad.ru поехал “в гости”. То, что ему открылось, трудно поддается описанию.

Не дом, а раковая опухоль

Затверечье, район престижной застройки, белокаменные хоромы и терема из красного кирпича дышат достатком владельцев. Приличный двухэтажный дом, обшитый сайдингом, выглядит чуть поскромнее. Именно к нему, как раковая опухоль, прирос покосившийся зеленый домишко. Хлипкий щербатый забор с банками на кольях, на болотистом участке. За ним – ярким пятном кричат о наличии в доме детей синие качели, миниатюрная песочница и разбросанные по жухлой траве пластмассовые совочки, формочки, кубики.

Ледяной горкой тропинка ведет мимо выбитых оконных рам, гниющего дерева, истлевшего туалета и мусора ко входу в берлогу, логово – иначе и не назовешь. О том, что халупа еще обитаема, свидетельствует лишь белье на веревках, паутиной сковавших двор: наволочки, одеяла, штаны, ночнушка сушатся на улице. Хлипкая дверь открывает путь в нутро этого жилища.

Под ногами «играют» печальную мелодию половицы, хлюпая и проседая на добрый десяток сантиметров. Кажется, что на следующем шаге провалишься и сгинешь в небытие. Слева – кухня, если ее так можно назвать. Справа – пара квадратных метров “детского счастья” – шкафчик, покрытая цветастым одеялом кровать с плюшевым мишкой в изголовье.

Эпицентр дома – это большая комната с четырьмя кроватями и креслом. На стенах – облезлые грязные обои, «распятая» грязно-розовая обезьянка, на полу – в какие-то слишком далекие времена бывший светло-коричневым палас, усыпанный обрывками бумаги, крошками и окурками. Бледно-голубые занавески, ребра электрообогревателей (другого отопления в доме нет), оголенные провода, вырванные чуть ли не с корнем розетки,  кривой потолок, с которого свисает единственный источник света – электрическая лампочка. Сквозь помехи телевизора изредка пробиваются вопли ток-шоу.

Пол под ногами по-прежнему хлюпает и угрожает провалом.

В таком месте ожидаешь встретить бомжей, алкоголиков, наркоманов, опустившихся людей. Но здесь живут дети: 10-месячный малыш, его 16-летняя мать-школьница, ее 11-летний брат (тот самый Рафаэль) и две сестры – 5 и 13 лет. Вместе с ними в халупе-землянке живут четверо взрослых: 58-летняя бабушка-прабабушка, 34-летняя мать-бабушка и брат с женой. Еще один дядя малыша – 17-летний парень – сидит в колонии за драку.

Невестка, бабушка и пятилетняя девчушка при виде гостя приходят в оживление. Малышка показывает свои книжки-раскраски, невестка просит сигаретку, бабушка ведет на кухню и демонстрирует содержимое холодильника: печенка, курочка, грязная кастрюля с супом, окаймленная запекшейся поджаркой и соусом тарелка с макаронами, подсолнечное масло, чашка с толченой картошкой…

– А для малыша есть что-нибудь?

– А вот геркулес для него, – бабушка достает из холодильника пластиковый тазик с кашей. – Он всё подряд ест.

– Ему же еще и года нет. Никаких смесей, пюре детских для него нет?

– Нет, смеси мы не получаем. Мы ему отдельно готовим, вот картошка, – показывает на пюре.

Девочка-мать и отец-кукушка

Возвращаемся в комнату. Картина такая: на одной кровати, укрытая стеганым одеялом, спит кошка с котятами. На другой, сверкая татуированным плечом, отдыхает брат хозяйки дома. На третьей ползает 10-месячный Тимур. На четвертой – лицом к облезлой стене спит 16-летняя темноволосая девочка, мать малыша.

– Почему она спит днем? Почему не в школе?

– Она работает еще ночью, она учится и работает.

– А где она работает?

– Не знаем, не спрашиваем, не интересуемся. Один раз спросили и хватит. Что ответила? «Приношу денег домой – и все!».

Рассказывают о том, что девочка родила в 15 лет от парнишки-азербайджанца. Убежала как-то из дома, пропадала две недели, когда вернулась, ее на время отдали в приют. Там медики и определили, что она ждет ребенка. Родила. Несовершеннолетний отец малыша остался в стороне.

– Даже его родители не знают, что у них внук есть, – поясняет мать школьницы Ольга, которая пришла домой из больницы, говорит, приболела. Крупная женщина уверена в себе, сказывается работа кондуктором. – Парня найти никто не может. Омар зовут. Или Альмар… В следственный комитет заявление подавали, сообщили, что наша дочка родила от несовершеннолетнего, да только толку никакого. Он приезжал в следственный комитет и сбежал прямо от них из-под носа. Они еще смеялись, мол, как так-то, прямо «из рук утек»?

Ольга говорит, что ее сын Рафаэль учится в интернате в Эммаусе, одна дочка – в обычной школе, другая, та что родила, – на индивидуальном обучении.

– А ничего, что ваша несовершеннолетняя дочь по ночам работает?

– Она работает для своего ребенка, ему 10 месяцев!

– Вы мать, у вас пятеро детей и внук. В таких условиях они вообще могут жить? Когда полы проваливаются, когда дома грязь, когда нет отопления, когда нет нормальной еды…

– Грязь, потому что я с утра ушла в больницу, так у нас всегда порядок в доме.

– Это сложно назвать порядком. Выпиваете?

– Куда мне пить? У меня сахарный диабет, почки больные…

О своем муже, азербайджанце Гахрамане, Ольга говорит неохотно. Мол, бросил их несколько лет назад: «Ушел к узбечке жить». Работает на маршрутке: «У него своя “Газель”». Расторгнуть брак он не хочет, всё время повторяет, что развод не даст. Деньгами не помогает, детей не навещает: «Неделю назад видела его, общались, разговаривали. Спрашивал, как дети поживают, я сказала: заедь посмотри. Он не захотел приезжать». Как и на что они живут? По словам женщины, вместе с ее зарплатой, деньгами, которые зарабатывает ее дочь по ночам, пенсией бабушки и пособиями выходит около 50 тысяч рублей в месяц. На эти деньги они покупают нехитрую еду и одежду. Часть вещей им отдают соседи. Помогала школа, где учились дети. Плюс соцзащита. «Нормально всё, я работаю, детей люблю, живем…» – резюмирует Ольга.

Покидая берлогу, в которой остались пятеро детей и четверо взрослых, я не мог отделаться от предчувствия беды. Хоть через плечо сплевывай. Вспомнилось, что в прошлом году на пожарах и в результате их последствий в Тверской области погибли 18 детей – в два раза больше, чем в 2015-м. Пожалуй, этот дом следует навестить сотрудникам МЧС и оценить угрозу – тесное захламленное помещение, ветхая проводка, отсутствие путей эвакуации, хлипкие электрообогреватели, окурки на полу… Искра – и не дай бог быть беде. И никакие совещания постфактум тогда уже не помогут.

Из доклада Уполномоченного по правам человека в Тверской области Надежды Егоровой по итогам 2016 года: «В результате анализа ситуации установлено, что эти пожары, в том числе повлекшие гибель детей, произошли в семьях, которые нельзя отнести к асоциальным. Причины пожаров в основном носят некриминальный, бытовой характер и свидетельствуют об ослаблении противопожарного надзора, недостаточной работе в сфере пожарной безопасности в частных домовладениях граждан на территории Тверской области».

Безнадега у порога

После визита к многодетной семье мы выяснили, как могла сложиться такая ужасающая ситуация с домом и на что Ольга, ее дети и внук могут рассчитывать. Оказалось, что в халупу площадью 79 кв. м Ольга с детьми переехала, продав благоустроенную квартиру, доставшуюся ей от родителей в наследство. Новый дом она оформила на детей, тем самым лишив их возможности когда-нибудь решить жилищную проблему. Берлога в частной, а не в муниципальной собственности, следовательно, в очередь на улучшение жилищных условий их нельзя поставить по закону. По этой же причине дом не могут признать аварийным. Продать это жилье она вряд ли сможет, а если и продаст, то денег едва ли хватит на покупку даже комнаты в коммуналке. Так что ситуация патовая.

Впрочем, у Ольги есть неиспользованный материнский капитал – 450 тысяч рублей. Нам она сказала, что деньги планирует направить именно на ремонт дома.

Корреспондент Tverigrad.ru связался с главой Территориального отдела социальной защиты населения города Твери Светланой Корховой. Выяснилось, что семья Ольги давно состоит на каких только можно учетах, о них знают, помнят и не перестают помогать. Органы соцзащиты пытаться вразумить женщину, донести до нее, что жилье надо содержать в чистоте и нельзя воспитывать детей в таких условиях. Беседы проводились с женщиной десятки раз, но ситуация не меняется.

– Вчера наш комплексный центр привез ей сумки с продуктами и вещами, материальную помощь эта семья получает у нас каждый год в соответствии с законодательством Тверской области, – пояснила Светлана Корхова. – Сейчас проходит комиссия по делам несовершеннолетних, на которую Ольгу в очередной раз вызвали.

– Не возникал вопрос о лишении родительских прав?

– Мы подавали исковые заявления, но суд не лишает ее родительских прав. Она не пьет, работает, любит детей, а они любят ее. Пока суд не находит оснований для таких кардинальных решений. Сейчас больше всего нас волнует маленький ребенок, которого родила ее несовершеннолетняя дочь.

– Ее 11-летний сын попрошайничает на улице.

– От интерната информация не поступала, что он не находится там. Будем разбираться, откуда у вас взялась информация, что он попрошайничает и не учится. У нас хорошее взаимодействие с образовательными учреждениями, но от них никакого сигнала не поступало. Еще раз повторю: будем с этим разбираться. Кроме того, есть благотворительный фонд, который по нашим просьбам, по нашим заявкам даже благоустраивает жилье. Конечно, сейчас мы выйдем с ними на связь. Условия, в которых живут дети, ужасные, этого нельзя так оставлять.

Tverigrad.ru поставил в известность о ситуации Уполномоченного по права ребенка в Тверской области Ларису Мосолыгину, которая пообещала, что будет рассматривать вопросы оказания помощи этой семье.

Комментарий следствия

– Учитывая данные, размещенные в публикации, следует, что социально опасное положение многодетной семьи могло возникнуть в результате ненадлежащего исполнения должностными лицами органов системы профилактики и безнадзорности несовершеннолетних своих обязанностей, в действиях которых усматриваются признаки преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 293 УК РФ (Халатность), – сообщила старший помощник руководителя следственного управления СК России по Тверской области Валерия Павлова. – По результатам доследственной проверки будет принято процессуальное решение. Также сообщаем, что по изложенным данным о половом сношении с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, следственными органами СК России по Тверской области ранее возбуждено и расследуется уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч.1 ст.134 УК РФ.

Мысли вслух

Что мы имеем в итоге? На сегодняшний день дети обречены жить в этом смертельном логове. Кто им поможет? Соцслужбы – вещами и питанием, возможно, в этом их поддержит и Тверская епархия. Недаром же там так часто фасуют народные обеды. С ремонтом – благотворительный фонд (что пока под вопросом), плюс есть материнский капитал. Но это дело долгое, а сейчас каждая минута на счету – дом может вспыхнуть в любой момент, и тогда Тверь потрясет очередная трагедия.

Есть и еще один, не такой уж и фантастический вариант. Вспомним, как недавно депутаты Тверской городской думы не смогли поделить зарплату своих бывших коллег – порядка двух миллионов рублей в год, оставшихся после ухода из ТГД Сергея Петрова и Екатерины Глебовой. Вспомним и о том, что администрация Твери планирует возвести на площади Славы Доску почета за 2 млн 300 тысяч рублей. А ну как на эти деньги взять да и приобрести жилье для многодетной семьи? Быть может, Ольга и не заслуживает такого подарка, но когда речь идет о жизни детей, можно и отступить от правил. Недаром говорят, кто спасает одну жизнь – спасет весь мир…

P.S. После нашей публикации детей из семьи забрали. 16-летнюю школьницу и ее сына направили в больницу на обследование. Ее 11-летнего брата и маленьких сестер временно передали в интернат, где детям обеспечат нормальное питание и условия для жизни, качественно отличающиеся от той «землянки», в которой они жили.