Митин довод: мнение о премьере по Бунину в Тверском ТЮЗе

Спектакль представили в преддверии Международного женского дня, и характер у него по-женски непостоянный.

Согласно расхожему мнению, спектакли по классике помогают школьникам лучше понять программные произведения на уроках литературы. Правда, если кто-либо из учеников, посетивших премьеру в ТЮЗе, начнёт делиться с учителем впечатлениями, он наткнётся на стену непонимания. Постановка «Митина любовь» режиссёра Ирины Васильевой больше всего напоминает фильм Кристофера Нолана. Вот он бы выслушал все доводы и констатировал факт, что «Митина любовь» переформатировалась в какой-то «Митин довод» («Довод» – это фильм Кристофера Нолана. – Ред.).

Всё сценическое произведение превратилось в попытку эпатировать, экспериментировать, а также использовать как можно больше сценографических приёмов. При этом о сути всего происходящего лучше не вспоминать.

Первая же мизансцена продаёт всю интригу – Митя (арт. Владимир Крылов) лежит на полотне для фотосессий, он застрелился, по виску стекает кровь. Потом оказывается, что и белое полотно, на котором часто фотографируют моделей, и софиты по бокам, и декорации а-ля гримёрки– всё это представляет историю как репетицию постановки, т.е. изначальная история деконструирована, и на сцене мы видим не героев в привычном понимании, а актёров, которые играют актёров, ставящих Бунина.

Как в фильме Нолана время идёт нелинейно, так и в тверском произведении актёры на сцене проживают не просто движение из точки «А» в точку «Б», а ускорения, повторения, паузы в репетиционном процессе, облачения в костюмы и т.д. Музыка, сопровождающая всё это, тоже выполнена в стиле какого-то научно-фантастического фильма. Если брать театральный пример, то это больше всего похоже на музыкальное оформление чеховской «Чайки» в Тверском ТЮЗе.

Если пришедший зритель случайно до этого читал трогательно-наивную, наполненную автобиографическими деталями повесть Бунина, то ему не стоит ждать её воплощения на сцене. Всё происходящее напоминает склоки и ссоры богемы, где нет никакого молодого студента и выпускницы театрального училища, а есть лишь клубок артистов, которые шипят и кусаются. Они повторяют фразы, они отрабатывают движения, грубо говоря, в режиме реального времени.

У Нолана в фильме основной сюжетообразующий принцип был инверсия энтропии предметов, по-простому – люди и предметы могли двигаться обратно во времени. А в этом случае инвертировано само понятие спектакля. Зачем сопереживать действию на сцене, если все его участники гримируются и переодеваются прямо во время действия? Деконструкция – интересный приём, когда имеет под собой какую-то цель, что в этом случае скрыто за мигающими огнями, повышением тона голоса артистов и жужжанием музыки. Движения Кати в какой-то момент напоминают сломанного робота, андроида. Конечно, тут понятна аллегория на куклу, но больше напоминает персонажа фильма «Бегущий по лезвию». Кажется, что в какой-то момент она спросит: «Не репликант ли я?».

Распределение ролей явно происходило с опорой на сильные стороны характеров актёров. Владимир Крылов воплотил на сцене романтичного, мягкого хипстера Митю. Плащ, борода, дополняют образ актёра-простачка, Виктория Бакластова напротив, делая упор на пластику, подвижность и живую мимику сыграла кокетку Катю, актрису, которая ветрена и не так проста, как кажется на первый взгляд. Но царствует в этой иерархии Сергей Грищенко, играющий и директора театрального училища, и режиссёра, и выступающего в этом случае резонёром. Сергей одет в элегантный чёрный пиджак, его волосы идеально уложены, а во взгляде блестит лёд. Будто театральный постановщик-диктатор он крутит и вертит своими исполнителями – нити от их судеб в его руках.

Повествование, и вообще бунинская тема, в этом случае отходит на второй план. Зрителю, наверное, любопытно будет наблюдать за противостоянием Мити и директора театральной школы (арт. Сергей Грищенко). Директор, он же режиссёр, имеет власть над любым актёром. Он заставляет его двигаться то в прямом, то в обратном настроении, приводя свои неоспоримые доводы… Особенно примечательна сцена в финале постановки, когда господин режиссёр сначала успокаивает Митю, а затем начинает душить. Изумительно передана двойственность человеческой натуры.

Но это больше наблюдение «холодного ума», восторг от использованных театральных приёмов, любопытство наблюдающего за экспериментом, удачным наброском наброска… Инвертированным спектаклем, который возможно смотреть с любого места и понимать как в том, так и в другом ключе.

Продолжая сравнения с современной поп-культурой, отмечу, что ТЮЗ строго следует намеченной линии. Театр, подобно каким-нибудь Marvel, строит собственную театральную Вселенную. «Митина любовь», на мой взгляд, продолжает традиции спектаклей «Чайка» и «Гроза». Это и уход от времени действия и стилистики реалистического театра, и приёмы, призванные вызвать у публики «вау-эффект», и наполнение действия смыслами, которые порой могут быть понятны лишь режиссёру. Осталось только придумать недостающие сцены, и можно будет играть огромное произведение, где Костя Треплев сначала передумывает стреляться в конце первой части, потом влюбляется в девушку, которая бросается в Волгу (хотя в тверском варианте это под вопросом. – Ред.), а в третьей части уже наконец-то стреляется. И зритель вздыхает спокойно.

Когда директор-режиссёр по ходу действия спрашивает у подопечных: «Может сделаем перерыв? Принесите кофе», больше всего мне хотелось встать со зрительского места, ответить: «Да, давайте сделаем перерыв», а потом пойти пить кофе и читать произведения Бунина. Было бы больше пользы.

Возрастное ограничение спектакля – «16+».